Читать книгу - "Дорога по облакам - Лариса Петровичева"

— Он сам сюда попал, или его прислали? — спросила Таня. Пушок снова стукнул хвостом по полу и поскреб линолеум пухлой лапой.

— Харвис заболел, — ответила Геля, чувствуя, что вот-вот расплачется. Ощущение бессилия и слабости было настолько глубоким и болезненным, что Геля на мгновение забыла, как дышать. — Тань, Харвис заболел…

Лицо Тани сразу же приобрело выражение искреннего сочувствия и желания помочь не словом, а делом. Она всегда была очень энергичной и частенько приговаривала: нечего нюниться, ввяжемся в драку, а там видно будет.

— Так, слушай, пузан, — сказала Таня, пересев к Пушку. — Как, говоришь, тебя зовут?

— Пушок, — едва слышно ответила Геля. — Он дракон.

— Да хоть бегемот, — отмахнулась Таня. — Это неважно. Сейчас я буду тебя, Пушок, пытать вопросами. Если ответ «да», то стучишь хвостом. Если ответ «нет», то лапой скребешь. Понял?

Варан, похоже, оторопел от подобного напора и некоторое время удивленно таращился по сторонам, делая вид, что все это к нему не относится. Таня без обиняков шлепнула его ладонью по спине и повторила:

— Понял?

Пушок решил не сопротивляться и застучал хвостом. Таня расплылась в довольной улыбке и погладила варана по голове — тот довольно заурчал и снова раскрыл рот.

— Гелькин муж заболел? — спросила Таня, кивнув на Гелю. Морда Пушка мигом приобрела скорбное выражение, и он легонько стукнул по полу хвостом. Таня понимающе кивнула и спросила:

— Серьезно?

Еще один удар. Геля шмыгнула носом, пытаясь удержать слезы.

— Он тебя послал за Гелькой?

Варан поскреб лапой по полу. На линолеуме появились едва заметные царапины.

— Ты сам за ней пошел?

Снова скребок лапой. Таня удивленно подняла бровь, а потом ее лицо прояснилось.

— Случайно попал?

Пушок стукнул хвостом. Геля зачарованно смотрела то на варана, то на подругу, невольно удивляясь тому, насколько лихо выстраивается у них беседа.

— Умница ты моя, — Таня снова погладила Пушка по голове и спросила: — Слушай еще, Пушнина. Харвис хочет вернуть Гельку обратно?

Пушок застучал хвостом настолько энергично, что чей-то женский голос из-за стены мигом посоветовал уняться. Таня только рукой махнула.

— Ша, без вас тошно. Так, Пушнина, едем дальше. У него есть способ ее вернуть?

Пушок задумался, словно не был уверен. Геля вспомнила сундук с бумагами Харвиса, теорию множества обитаемых миров и наскоро наброшенные чертежи на салфетках. Харвис наверняка пытался открыть врата — возможно, именно поэтому и заболел.

Варан снова стукнул хвостом, и Таня довольно усмехнулась.

— Способ есть, только работает через раз, — предположила она. — Поэтому тебя, пузатик, и выкинуло сюда. Так?

Очередной удар хвостом. На мгновение Геле стало очень-очень радостно: Харвис ее не забыл, Харвис хотел ее вернуть… Что он скажет, когда узнает, что у них будет ребенок? Крошечная золотая фасолинка, что плавала у Гели в животе…

— Так, ну тогда надо думать, как помочь этому способу сработать, — судя по всему, Таня была невероятно рада. Она читала книги о волшебстве и попаданцах, и любимые романы вдруг стали реальностью. Пушок вдруг зафыркал и принялся рыть линолеум передними лапами настолько энергично, что Геля невольно схватила его, пробуя сдержать. Комендант увидит, во что превратился пол — убьет всех.

— Понятно, — кивнула Таня. — Понятно, Пушнина, ты умница, — она с торжеством посмотрела на Гелю и сказала: — Похоже, надо вам работать одновременно. Открывать дверь с двух сторон.

* * *

У ребенка должен быть отец. Не воспоминания матери, не ее рассказы и описание — живой, настоящий человек, который будет рядом, который сможет и научить, и поддержать, и поверить.

Впрочем, это была не единственная причина, по которой Геле хотелось вернуться. Сейчас она с полным на то основанием чувствовала себя дурой — не простой дурой, а набитой идиоткой. Когда Геля находиласьв Эльсингфоссе, ей хотелось вернуться назад, и она мучилась и страдала, потому что родина была далека и недосягаема. А сейчас, наконец-то находясь в своем родном мире и сумев в нем обустроиться, она мечтала о том, чтоб снова оказаться рядом с Харвисом.

Дурочка. Дурочка, которая окончательно поняла, что Харвис был для нее единственным близким человеком. И теперь он нуждался в ее помощи.

Лежа на кровати под тонким казенным одеялом, Геля задумчиво смотрела во тьму. Совсем уже осенний вечер перетек в хмурую долгую ночь. Иногда под окнами общежития проезжали машины, свет их фар проплывал во мраке, и комната оживала. По стенам скользили причудливые тени, и Пушок, давно заснувший возле кровати, вздрагивал и негромко фыркал во сне, словно чувствовал рядом с собой кого-то невидимого.

После диалога со стучанием хвостом Таня сбегала в магазинчик на первом этаже общаги и купила три пакета пряников, моментально став Пушку лучшим другом. Геля заварила чай, и беседа на полу продолжилась вновь. Выяснилось, что Харвис не болен — он просто утратил все способности к магии, и, узнав об этом, Геля вздохнула с облегчением. Конечно, она понимала, что для волшебника лишиться волшебства — все равно, что умереть. Но все же Харвис был здоров и, насколько она поняла из дальнейших объяснений Пушка, сумел справиться со своей потерей. Он рассчитал механизм открытия врат, и во время эксперимента Пушок провалился из Эльсингфосса на Землю.

Он нашел Гелю по запаху — это было нетрудно. Геля представила, как варан бежит по городу, принюхиваясь и ловя направление ветра, и невольно поежилась. Пушок невероятно рисковал.

Вздохнув, Геля опустила руку с кровати и погладила спящего варана по голове. Должно быть, Таня была права, и врата следовало открывать одновременно с разных сторон — тогда проход окажется достаточно устойчив, чтоб в него мог пройти человек, не наделенный изначальной драконьей магией. Вот только как подать Харвису знак, что ему пора собирать драконов и включать артефакт? И как Геля сможет сделать то же самое, если у нее нет ни артефактов, ни драконов?

По дороге проехала еще одна машина, по стенам скользнули пятна света. Постепенно Геля стала погружаться в дрему — и в тот самый миг, когда она почти заснула, золотая фасолинка дрогнула у нее в животе.

«Все дело в снах, — услышала Геля голос Харвиса. — Сны могут пересекать границы между мирами без всякой магии. Хочешь присниться?»

«Хочу, — не раздумывая, ответила Геля. — Очень хочу».

Фасолинка дрогнула, и по телу Гели поплыла золотая волна тепла — на мгновение Геле почудилось, что она куда-то падает с кровати. Она даже испугаться успела. Но падение закончилось, едва начавшись, и Геля увидела, что комната в общежитии исчезла.

Перед ней лежали холмы — сквозь зелень пробивались робкие мелкие цветочки медунка, который собирают в самом начале бабьего лета. Вдалеке, у горизонта, в увядающую зелень врезалась кромка рыжего осеннего леса. Геля оглянулась и увидела смутно знакомые очертания изящного дворца с огромными окнами и большого парка, утопающего в утреннем тумане. Да это же Везерли! — догадалась она. Харвис ведь гостит у принца Альдена.