Читать книгу - "Люби и властвуй - Александр Зорич"

И вот полтора века назад в Сармонтазаре начались новые великие войны. Харрена сожрала весь Север и вышла к Орису. Тернаунский войсководитель Эгин Мирный подмял под себя равнины и пастбища Юга и тоже вышел к Орису. Орис ― превосходная естественная граница между двумя монстрами? Отнюдь нет.

«Орис ― синий пояс, которым будет подпоясан исполин нашей империи, когда он распрямится в полный рост и его голова коснется Северной Лезы». Эгин Мирный, император Юга. Был многословен и велеречив, стихи писал, неплохие.

«Орис ― лишь передышка. Орис ― всего лишь удобный ров перед нашими походными лагерями. В Орисе наши внуки будут запускать кораблики, не боясь грютских стрел. А в это время на Тернауне наши дети будут добивать последних южан». Танай Третий. Был еще многословнее, стихи писал, вконец тошнотворные.

Обе империи были полны решимости наступать. Обе приняли роковые решения. И грянула Тридцатидневная война.

Танай решил не переправляться через Орис прямо под копыта грютской летучей кавалерии и тяжелым панцирным итанантам. Танай решился на стратегический обход армий Эгина Мирного с восточного фланга ― через перепуганный и трижды нейтральный Варан. Сказано ― сделано. Огромный флот северян, прозванный позднее Армадой Тысячи Парусов, вышел из ре-тарских портов и обрушился на Урталаргис ― тогдашнюю столицу Варана, а равно и на Пиннарин ― ключевой порт, державший под контролем дельту Ориса. Сопротивление Варана было сломлено очень быстро благодаря полной внезапности нападения. Страна погрузилась в хаос. Остатки армии, осколки Свода Равновесия и наследник престола (тогдашний князь принял смерть в бою) бежали в горы, к Ордосу, вверив побережье северянам.

Никто толком не знал, что собирается делать Танай дальше. В этом заключалась его основная военная хитрость. Под видом разбойничьего нападения переправить в Варан большую часть войска и ударить под стратегические ребра зазевавшегося Эгина. Но варанцы полагали, что Танай пришел истребить их подчистую, и многие жители восточного Варана заключили, что терять им нечего, что ужасы Цинора лучше, чем рабство и смерть от рук харренитов.

И тысячи, десятки тысяч беженцев пересекли границы Цинора. И ничего особенного с ними не случилось, потому что Говорящие Хоц-Дзанга поняли ― это и есть те самые люди, которые готовы принять имя «смеги».

Плетение нитей судьбы причудливо и вычурно, ирония судьбы неизбывна. Некогда варанцы враждовали со смегами и истребили их под стягами несравненного Шета оке Яагина. Теперь потомки истребителей смегов сами пришли на Цинор и приняли имя «смеги». Говорящие Хоц-Дзанга, как и было завещано Шетом оке Лагином, стали их пастырями и сами назначили первого свела. Надо же было с чего-то начинать.

Тем временем Эгин Мирный ― хитрейшая и умнейшая бестия, милостивые гиазирьг! ― разгадал замысел Таная. И, как и всякий талантливый войско-водитель, импровизируя буквально на ходу, пустился в кошмарную авантюру. Полностью оголив тылы и поставив всю свою наспех сбитую империю под угрозу полного развала, он бросил через Орис все силы, которые имел под рукой. Легкая грютская конница с ужасающей воображение скоростью приближалась к Тар-деру. Коренные тернаунские формирования осадили Нелеот и Суэддету. Южные провинции Харрены были охвачены паникой. А сам харренский сотинальм с отборной армией тем временем топтался у каких-то безвестных варанских перевалов, готовясь к выходу в грют-ские степи. К тому же воспрявшие духом варанцы во главе с наследником престола перешли к угрюмой партизанщине, которая ничего хорошего харренитам не сулила.

Перед Танаем встала головоломная стратегическая задача. Он мог либо остаться верным своим замыслам, пробиться-таки прочь из Варана, выйти в глубокий тыл Эгина и идти на Юг, сжигая все на своем пути так же, как воины Эгина разоряли Ре-Тар и Двуречье. Это было бы безумием. Бредом. Крахом обеих империй на долгие века. Более простое и очевидное решение заключалось в том, чтобы уйти из Варана тем же путем, каким он в него пришел, и, высадившись где-то в Тар-дере, дать Эгину решающее сражение на родной земле. Разумеется, Танай скрепя сердце выбрал именно его.

Ровно через тридцать дней после начала вторжения харренский флот покинул сожженные порты северного побережья Варана и отбыл в Тардер. Дальше история великих государственных монстров пошла своими причудливыми путями, которые нам, смегам, не без гордости заметила Тара, совершенно безынтересны. Интересно то, что варанские беженцы, принявшие имя «смеги», и не думали возвращаться обратно ― в хаос послевоенной разрухи, густо замешанный на крови и доносах в Свод Равновесия.

Потом проходили годы, слава о вольном братстве жителей Цинора разносилась по всей Сармонтазаре, и «сметами» спешили стать многие беглецы из Харрены, Ре-Тара, Варана и даже из грютских степей. Так и по сей день.

– Ткач Шелковых Парусов, свел народа смегов, примет тебя, чужеземец. Следуй за мной.

Вот так. Чужеземец. «А ведь твои прадед и прабабка были варанцами, братец», ― подумал Эгин с каким-то странным чувством, озирая колоритного смега, чей торс, плечи и шея были сплошь татуированы морскими гадами, а в руках неколебимо покоилась страховидная железная палица, взятая наперевес. «Похоже, так у них приветствуют важных гостей», ― пожал плечами Эгин, идя сумеречными коридорами вслед за громилой, который явно выполнял в так называемом «дворце» обязанности скорее церемониймейстера, нежели стража или телохранителя. Судя по рассказам Тары, которая осталась у символической калитки в не менее символической ограде, свел в телохранителях не нуждался. Во-первых, ни один смег никогда не решился бы и пальцем тронуть своего правителя, которому вольно приказывать Говорящим Хоц-Дзанга, словно луне ― звездам, своим небесным рабам. Во-вторых, по уверениям Тары, теперешний их свел-человек очень необычный, и в случае необходимости может оторвать голыми руками голову хоть акуле, хоть наемному убийце.

Коридор, похоже, был кольцевым. Потом в нем открылся низкий проход, за которым оказался еще один коридор ― тоже кольцевой. Вообще архитектура у смегов была странная.

Эгин шел и думал о том, что еще никогда ему не доводилось общаться с правителями целого народа. О том, что загадочный свел ― человек наверняка огромный, под стать своему церемониймейстеру, и будет смотреть на него, не очень высокого и отощавшего вдобавок от бесконечных любовных упражнений с Тарой, не без пренебрежения. И еще Эгин думал о том, что свел наверняка откажет ему во всех его просьбах. Но в свою очередь отказаться хотя бы от попытки что-то изменить Эгин не мог.

Второй коридор окончился таким же невысоким проходом, как и предыдущий, и Эгин попал в прекрасно освещенный небольшой зал.

– Эгин, рах-саванн Опоры Вещей, ― отрекомендовал его татуированный сопровождающий.

– Благодарю, Айфор, ты свободен.

Эгин застыл неподвижным изваянием, словно бы пораженный ледяной молнией. Голос был громок, свеж, властен. Голос имел легкий незнакомый акцент. Голос принадлежал женщине.