Читать книгу - "Подлодки адмирала Макарова - Анатолий Матвиенко"

Константинополь пал лишь в начале декабря. Русское правительство выразило соболезнование Британии, потерявшей за ночь пять пароходов, более двух тысяч человек погибшими. Оставшиеся корабли две недели торчали в проливе, боясь шевельнуться. Константин Николаевич предложил временное прекращение военных действий, чтобы протралить фарватер и выпустить британцев в Эгейское море, ибо в Мраморном, сами понимаете, куда опаснее.

Кабинет две недели заседал непрерывно, расходясь лишь на сон и файв-о-клок. В правительстве Ее Величества на повестке дня был главный вопрос: что делать с русскими? Как в любой проблеме, связанной со страной медведей и балалаек, получилась матрешка. Внутри главного сидел второй, сердцевинный вопрос. Он звучал грустно: а мы вообще что-нибудь способны сделать? Выходит, не столь важно, на чьих минах подорвались броненосцы. Хуже другое. Проверенная веками политика прислать флот, поводить стволами и напугать соперника до неприличной болезни изжила себя. Ныне любой, потратив десятки тысяч фунтов на мины, в безопасности от плавучих крепостей, стоящих миллионы. Столь же яростно шли баталии в парламенте Великобритании.

В итоге подданные короны, вершащие судьбы страны, решили: сделать вид, что в трагедии виноваты турецкие мины, хоть выловленные подозрительно напомнили русский образец. Мобилизовать армию и флот, чтобы наказать русских по крымскому примеру, но на этот раз на Балтийском море. Датские проливы — международные, Россия их не перекроет и не минирует. Ее балтийское побережье обширно, всюду мели, из-за которых лодкам там невозможно нырять по признанию самих же восточных варваров. Эгейское море, усыпанное скалами и островами, омывающее берег, по недоразумению временно русский, тоже требует внимания.

Александр Второй предложил ультимативные условия мира. Бывшая европейская часть Турции отходит к России. Османы лишаются права строить форты на побережье проливов и островах Мраморного моря. Королева Виктория предложила посредничество. Ее вежливо поблагодарили, а Лорис-Меликов начал продвижение в азиатской части. Весь январь Александра уговаривали соглашаться на границы, которые он сам предлагал до нового наступления. Лишь в феврале 1878 года подписали Царьградский договор. Обычно переговоры ведутся в городах третьих стран. Но Россия настояла. В честь окончания войны Патриарх Всея Руси заново освятил Софийский собор, очищенный от минаретов и прочей исламской атрибутики.

Затем Санкт-Петербург чествовал победителей. Главным из них был, конечно, Государь Император, чья царственно-божественная мудрость предвосхитила, вдохновила, направила и предначертала. Затем государевы братья. Николай Николаевич, потерявший управление войсками на Дунайской переправе, проваливший наступление на Плевну и позорно топтавшийся под Стамбулом, теряя войска от болезней и скверного содержания больше, чем от турецких пуль, оказался второй по героичности личностью.

Константин Николаевич, без труда превосходивший дарованиями скудоумного братца Колю, добился морской победы, поддержав новый вид кораблей и не сильно мешая делать дело подводникам, разбирающимся в нем гораздо лучше августейшего покровителя. Он — третий герой дня. По морскому ведомству поощрили кучу адмиралов, включая Попова, но не за протекцию подлодочникам, а за могучие «поповки», настолько гениальные броненосцы, что за всю войну не получили ни царапины. Что-то подкинули Аркасу, затем спровадили на пенсию, дав в плечи полного адмирала. Капитаны субмарин, старпомы, штурманы и вахтенные офицеры получили подачки не выше штабных клерков, ни разу не слышавших ни выстрелов, ни шума винтов над головой.

Грузинский генерал Лорис-Меликов, одержавший победы на востоке куда меньшими силами и проявивший действительный воинский талант, был возведен в графское достоинство.

Когда смолкли торжества, великий князь вызвал Берга и Макарова в свой адмиралтейский кабинет.

— Рассказывайте, как утонули британские броненосцы, господа герои. Без сказок о турецких минах.

— Это сугубо моя вина, ваше высокопревосходительство. Александр Маврикиевич даже не в курсе.

— Подробнее, господин капитан второго ранга.

— Я представил, что никто не может отдать мне приказ на их атаку. А если бы они вошли в Золотой Рог, даже не стреляя, смена диспозиции турку на пользу. Поэтому вызвал двух верных капитанов, сам повел «Акулу». Пятерых расстреляли мы, минзаг поставил мины позади Галлиполи и погиб сам. Все, ваше высокопревосходительство.

— Невообразимо. Я решительно отказываюсь понимать, — генерал-адмирал даже из-за стола вышел. — Почему подводный флот такой своевольный? Вы, Александр Маврикиевич, офицер из отличной морской семьи, торпеды сетями ловите и крадете. Степан Осипович, с трудом выбившийся в старшие офицеры из низов, самовольно топит целых пять броненосцев нейтрального, повторяю — нейтрального государства.

Риторический вопрос ответа не требовал. Оба офицера стояли как аршин проглотивши, пока великий князь успокаивался, опустив взгляд на Неву.

— Откройте другую тайну. В июне пропали два английских парохода, спасшихся нет. С ними что?

— Перевозили оружие и боеприпасы для турецкой армии. Пущены на дно торпедами, ваше высокопревосходительство.

— Вы так спокойно говорите об этом, Макаров?

— Экипаж подводной лодки в полном составе сидел в карантине до конца войны. Фактически под арестом.

— Начиная с мальчишеской выходки вашего американца, я вижу на подлодках комедиантов, а не офицеров. При этом вы утопили многократно превосходящий турецкий флот. Как к вам после этого относиться?

— Укажите другой флот, ваше высокопревосходительство, и мы его тоже пустим на дно, — ответил Берг.

— Знаю. Только потому не упек вас в Сибирь. Доложите о состоянии Черноморского и Балтийского отрядов.

— Оно плачевно, ваше высокопревосходительство, — отдувался Александр, так как его друг уже достаточно принял огонь на себя. — В Балаклаве в строю единственная торпедная лодка «Катран». Вторая уцелевшая в войне — «Акула». На ней Степан Осипович пустил на дно «Месудие». В декабре ее притащили на буксире в док. Надо менять столько, что проще лодку выставить в центре Севастополя как памятник погибшим морякам.