Читать книгу - "Двойники - Ярослав Веров"

Парень вытряхнул последние капли на дверь и словно очнулся. Тяжело дыша рассматривал обнаружившую себя на месте замка сквозную дырищу, обширную, как инфаркт миокарда. Мокрыми от коки руками отер со лба испарину, узрел Данилу и выложил ему всё:

— Иду я, понимаешь, по коридору и вдруг — поле, понимаешь, ромашковая степь, а навстречу какой-то лохматый в джинсах, — парень запнулся, глядя на джинсы Данилы, — вот такие, только драные. И говорит, так ласково говорит — зачем ты, Игореша, алкогольные напитки на рабочее место проносишь. Я, понимаешь, ничего не понимаю, думаю, неужели вермут маманя по ошибке в сумку сунула, даже обрадовался, глядь — а там бутылка пшеничной. Вот. А он мне ласково так говорит — видишь, какая сушь стоит, ты бы полил грибочек, засыхает. Я глядь — вправду грибок, милый такой, зелененький. И давай поливать. Весь измучился, пока поливал — ведь водка же, жалко ведь.

Парень умолк окончательно, срелаксировал, осознал, что держит в руке бутыль из-под кока-колы. Данила ухмыльнулся, потрепал его по плечу, мол, держись, браток, и шагнул к своей двери. Замок на двери в отдельную лабораторию был всё еще обыкновенный.

Данила занялся делом — разложил образцы, мимоходом глотнул чаю со льда, когда зашел Тимофей. Внутриинститутские казусы сегодня его вообще не интересовали.

— Бардак! Да ну его всё нафиг, надоели. Вскрывай мыльницу, работать будем.

— За что я тебя, Тим, уважаю, так это за то, что табак ты всё же куришь настоящий. Где ты его достаешь такой?

— Ха! Места знать надо. Считай, бабушка из Гондураса.

— А я-то до сего дня полагал, что гаванские сигары потрошишь.

— Ты не томи, вскрывай ящик. Душа работы требует.

Данила открывал сейф с некоторым нехорошим интересом. Органокомпьютер тем не менее был на месте. Согласно предсказанному в записке. Данила сделал приглашающий жест и отошел к силовому щиту.

— Мерзавец! — раздался негодующий вопль Горкина. — Я ведь русским языком просил, чтоб никто без меня не ковырялся. Вот, царапина на корпусе, совсем свежая!

— Да? — отвлекся Данила от тумблеров.

А тумблера между тем не контачили: силовое электричество отключили. Тогда он спокойно достал вчерашнюю «Записку» и протянул Тимофею — читай. Тот рассеянно принял ее (как раз разворачивал на столе свою полевую лабораторию, священнодействовал) и прочитал. Не понял. Еще раз прочитал. Опять не понял. Посмотрел на компьютер и даже постукал по крышке. Отложил записку и продолжил подстыковывать разъемы.

— Ты что, не въехал? — поинтересовался Данила.

— Во что?

— Вчера в этом сейфе его не было.

— Да? А где он был?

— Надо полагать — у Гипоталамуса. Или вообще нигде.

— Подожди. Ты это серьезно?

— Вот именно, — подтвердил Данила и отправился на поиски фазы, потерянного силового электричества.

Вернулся он не скоро. Скоро было никак невозможно. Во-первых: эти разгоряченные ребята с авоськами полными фанты, пепси-колы, лимонада, тархуна, байкала, оранжада, с картонными пакетами разнообразных экзотических соков; промелькнула одинокая бутылка минералки. Народ экспериментировал. Оказалось: молекулярные замки охотно растворяются исключительно в безалкогольных напитках, но каждый замок алчет получить свое, так что не сразу и подберешь. Только три вчерашние лаборатории были обречены: произошло «стеклование замка». Эти замки уже не капали, не воняли, не зеленели, а были как изо льда, блестящие. От полива лишь дубели.

Во-вторых: наконец заработал термоядерный реактор. Это уже не было слухом. Были очевидцы, и не было силовой фазы — всё силовое электричество пожирал холодный термояд. «Он же выделять энергию обязан, а не поглощать», — предположил Данила. Собравшаяся в щитовой толпа электриков хором была с ним согласна. Согласна была исключительно матом, поскольку неоднократные, сопряженные с риском несовместимого с жизнью увечья, попытки обесточить проклятый реактор увенчались полным фиаско. Вероятно, проклятый реактор жрал энергию напрямую, высоковольтными разрядами, игнорируя жилы отключенных проводов. В реакторный зал можно войти только в гермокостюме наивысшей защиты… Словом, электрики травили байки, никто ничего толком не знал, а в подвал, где находился реакторный зал, никого не пускали секретники.

В-третьих: Данила повстречал Фрузиллу. Состоялся, естественно, краткий содержательный обмен мнениями. Решено было продолжить его вечером, у Фрузиллы. «Да, и этих своих гавриков приводи, чего там».

У себя Данила застал такую картину: Тимофей уже основательно наполнил дымом помещение, но останавливаться в этом деле, похоже, не собирался. Он сидел в недвусмысленной прострации, курил и пил ледяной чай. На столе громоздился хаос, из которого выпирали вольтметры, колбы, пара осциллографов с замершими на экранчиках зелеными змейками, генератор низкочастотных импульсов, генератор случайных чисел, компаратор напряжений и еще много чего. Органокомпьютер стоял рядом — верхняя крышка безжалостно откинута, потроха вывернуты наизнанку, а органопроцессор опутан паутиной разноцветных проводов. Компьютер Данилы тоже стоял рядом, для тестирования методом замыкания «компьютер на компьютер». Под столом валялись обрывки лакмусовой бумаги: по-видимому, Тимофей проверял кислотность среды своего органопроцессора.

— Понимаешь, я его включаю, а у него «снег» на дисплее. Как на телевизоре, понимаешь, — стал рассказывать Тимофей. — Беру твой дисплей — тоже «снег». Проверяю на твоем компьютере — нормальный дисплей. Я этого Андриевского с говном смешаю. Я еще вчера подумал — чего это он такой? В глаза не смотрит, Гипоталамус хренов. Убью. Да, так и подумал, — надвое рассеку, мечом, от плеча до жопы, — на ходу сочинял вчерашние впечатления Тимофей.

Данила помрачнел. «Вот тебе и в целости-сохранности. Кто такой этот Д. Н.?» Он, наконец, глянул на дисплей и…

— Это по-твоему «снег»? — удивился Данила. — Иди сюда, друг любезный.

— А, нравится?

— Нет, это не тот снег, иди, говорю.

— Ну? «Снег» да «снег». Белый шум, шут его дери.

— Привет, — донеслось от дверей. Это пришел Никита.

— А, Ник, иди не мешкая сюда, освидетельствуй — снег это или не снег.

Никита убедительно вгляделся:

— «Снег».

— Видишь, Тим, какова картинка? Вроде видеоигры.

— Да иди ты!

Тимофей и Никита не замечали того, что видел на дисплее Данила. Так что же такое увидел Данила?

Это был снег. Зима. Снежный мир, мир снега. Посреди прямая как стрела трасса, слева темный, скованный безнадежным холодом неземной лес, справа уходящая за горизонт снежная равнина. По дороге шел человек. В несуразно коротком драповом пальто с выцветшим цигейковым воротником, широких байковых штанах, нелепых зеленых ботинках. Шел медленно, как заведенный. Справа по снежному полю тянулась изогнутая цепочка следов, она как бы подтягивалась за человеком, отчего казалось, что дорога как конвейер скользит под его ногами, а настоящего движения нет.