Читать книгу - "Буря и натиск - Артем Тихомиров"

Подпех вошел и остановился. Приказ Ржавого предписывал ему стеречь пленницу как зеницу ока, значит, его место здесь. Но как же Гробовщик? Гобломант избавил Крота от колебаний. Сев, он зевнул, потянулся.

– Явился…

– Шершень меня сменил.

– Шершень – толковый мужик, хотя и салага.

Чародей посмотрел на Крота блестящими глазами и сказал:

– Принимай пост.

– Ага.

Гобломант засобирался. Крот сел в углу, приставил гвоздемет к стене.

– Гробовщик, – шепотом позвал подпех, когда тот уже подполз к выходу в обнимку со своим барахлом.

– А?..

– Правда, что ты говорил костоправу?.. Ну… про…

– Правда.

– Расскажи…

– Некогда. Я спать иду.

Гобломант выскользнул в ночь и исчез. Крот остался. Посидел несколько минут в тишине, а затем попытался прилечь на то место, где спал Гробовщик.

– Крот?..

– А?..

Подпех напрягся, прислушиваясь. То, что пришло ему в голову в первый момент, не могло быть правдой. Однако же было. Повернувшись, он увидел, что эльфка сидит, завернувшись в одеяло, и смотрит на него своими громадными глазами.

– Что… ты сказала?

– Позвала по имени…

Гоблин помотал головой.

– Это не сон, не кошмар, – сказала рыжая тихо. – Только не поднимай шум, я ничего тебе не сделаю.

– Чтоб я сдох… Ты не спишь, несмотря на чары и таблетки… – пробормотал Крот, отбрасывая каску. – Значит, по-нашему говорим? Так, выходит? Комедию ломали?

– Никто не спросил меня, знаю ли я гоблинский, – ответила эльфка. – За меня решили. А я знаю. Переводчиком была.

Крот замычал, не зная, что сказать.

– Ну? – спросил он, видя, как пленница изучает его. От этого взгляда было неуютно, от него кровь бросалась в голову.

– Меня зовут Этайн Риорфейн. Ты ведь хотел знать.

– Хотел. Все хотят.

– Ты был добр ко мне. Хотя ты враг, которого я обязана ненавидеть… и, надо сказать, не изменила своего чувства… – Рыжая поежилась. – Я думала, что такие истории не происходят в действительности, но ошибалась. Происходят. Ты и твоя братья пришли на мою землю убивать. При всем при этом я вижу, что вы отличаетесь от тех, кого нам описывает пропаганда.

– Погоди. Ты что, решила открыть мне свой секрет только для того, чтобы поспорить? Прямо сейчас? Ночью?

– Вы отличаетесь, – сказала Этайн. – Вы еще хуже…

– Чего? Слушай, по-моему, ты наглеешь…

– Мне терять нечего, – ответила эльфка.

– Ну и чем это мы хуже?

– Вы считаете себя правыми.

– Здрасьте, приехали. А что, надо считать виноватыми?

– Вы – оккупанты. Вы пришли в Шелианд с огнем и мечом, вы давите гусеницами танков мирных жителей и поднимаете на штыки наших детей…

– Погоди-погоди, Морковка, осади…

– Я не Морковка. Я Этайн Риорфейн, дочь Фиама…

– Меня это не интересует. Зато хочется узнать, почему это ты начала с наезда? Долго терпела, невмоготу сделалось?

– Да.

– Хорошо. Говори. Отыграем эту сцену – два непримиримых ворога на поле боя. Выскажи все, что думаешь. И посмотрим, сможешь ли меня удивить.

Этайн долго молчала, глядя на Крота исподлобья. Научилась такому взгляду в гоблинской среде.

– Моих родственников убило, когда ваши самолеты бомбили Виатрейн, у побережья, западнее вашей зоны высадки. У меня никого нет, я осталась одна. Впрочем, это уже не важно. Все больше моих соплеменников гибнет. Вы шагаете на север по колено в крови, зеленые.

– Надо полагать, когда-то и вы шагали по Злоговару так же. Когда пришли отобрать его у моего народа.

– Лжешь.

– Не так, значит?

– Не так. Мы отвоевали свою землю. Вся земля – наша, данная нам по праву перворождения!

– О-хо-хо! Эльфюга завела свою старую волынку!

– Не скаль зубы, животное! – прошипела Этайн. – Меня тошнит от одного твоего запаха!

– Ничего не могу поделать. Родился гоблином, гоблином и помру. Такой есть.

– Вот именно!

– Однако же ты преспокойно берешь жрачку из рук животного, да? Желудок, он не разбирает, чья еда. Он не различает рас и народов.

– Ты и твои братья – убийцы. Я видела, что вы делаете с эльфами.

– А я видел, что вы делаете с гоблинами, – сказал Крот. – Все наши действия только в ответ.

– Вы вторглись в мою страну!

– Это ничего не значит, тем более она не ваша. У вас есть Зиаркена и прочие милые эльфьему сердцу места. Я не путаю? Почему бы вам не жить там и не отстать от всех остальных? Кто вам сказал, что все прочие хотят жить по вашей мерке?

– Мы знаем, как надо! – ответила Этайн. – Если бы не перворожденные, весь мир давно бы превратился в гигантскую помойку, на которой бы кишели крысы. Мы несем вам порядок. Мы противостоим хаосу. Только мы способны поставить заслон на пути тех, кто его распространяет. В первую очередь гоблинов! В конце концов каждый гоблин, ступивший на землю Шелианда, будет убит. Как захватчик. Ему воздастся за его преступления. Никто, слышишь, никто из вас не вернется домой! А потом мы ответим своим ударом и сотрем в порошок вашу расовую гордость! И над Вырвиллой будут реять стяги эльфов, а имя вашего племени мы навсегда сотрем из истории и… предадим анафеме…

– Да ты еще дурнее, чем я думал минуту назад, – сказал Крот. – Ты, похоже, рехнулась на своем эльфизме… Правда так думаешь?

– Да!

– Ну и дура, – пожал плечами подпех.

Он сам не понимал, почему так спокойно реагирует на эту идеологическую труху. Может быть, потому, что наслышался ее в исполнении гоблинской пропаганды еще до отправки на фронт. А может, по какой-то причине был уверен, что Этайн лишь храбрится и показывает, какая она крутая. Вон, глаза горят, словно у кошки. Того и гляди – бросится с когтями на врага.

Не бросилась. Спокойный тон подпеха охладил ее пыл. Она ждала бурной реакции, но ее не последовало.

– Чего смотришь? – спросила Этайн мрачно. – Хочешь прирезать меня?

– Нет, не хочу.

– Почему?

– У меня приказ.

– Приказ и желание – разные вещи.

– Здесь они совпадают. Ты отправишься туда, куда тебе предназначено отправиться судьбой. И все дела.

– Не все, – сказала Этайн.

– В смысле?

– Дай мне нож, я разрежу себе вены. Потом ты скажешь, что я стянула его у тебя. Я хочу умереть.