Читать книгу - "Дело о свалке токсичных заклинаний - Гарри Тертлдав"

Все шло прекрасно, пока я не свернул с магистрали на Второй бульвар. Как ни странно, движение было менее интенсивным, чем обычно, хотя применительно к шоссе святого Иакова «менее интенсивное» ничего такого вовсе и не значит. И все было ничего, пока я летел на восток по Второму бульвару.

Правда, пришлось притормозить на пересечении Второго и Энджелвудского бульваров – в энджелвудском направлении двигалась маленькая церквушка на паре супергрузовых ковров. Но вот путь свободен, я хотел проскочить перекресток, но не тут-то было – ковер со старушкой впереди меня и не думал трогаться с места. Вероятно, это и спасло мне жизнь, хотя в тот момент я мысленно обругал старушку.

На обочине у закусочной, торгующей жареными цыплятами, болтался одинокий ковер. Интересно, о чем только думают эти двое? Да будь у них хоть какие-то мозги, они бы мигом воспользовались просветом в потоке ковров из-за странствующей церкви и ринулись бы по Второму бульвару. Одинокий сорвался с места, когда я пролетел мимо. Причем с явным превышением скорости: случись поблизости черно-белый ковер – штрафной талон им обеспечен. Посмотрев в зеркало заднего вида, я пришел к заключению, что мой стиль вождения им тоже не по душе – они круто взмыли вверх, намереваясь обогнать меня. Эх, жаль констебля нет – наверняка бы схлопотали еще один штраф.

Я уже собрался выразить свое отношение к их манере езды древним жестом, символизирующим плодородие, но решил воздержаться. Я не раз говорил, что Хауторн – паршивый район, а на дорогах Энджел-Сити, как и везде, грабят, избивают, а то и убивают. Так что я решил сделать вид, что не замечаю этих нахалов. И вот когда их ковер оказался прямо над моим, один из них перегнулся через бахрому и что-то швырнул. Они быстро умчались прочь… а мой ковер отказался лететь дальше.

У меня хватило времени только на то, чтобы удивленно взвизгнуть и прочитать первые два слова «Shma» <Молитва «Шма Исраэль» – «Слушай, Израиль».>, а мой ковер, ставший вдруг простым ковриком, рухнул наземь. Я чуть не откусил себе язык и так ударился спиной, что не мог разогнуться еще две недели. Если бы я летел быстрее, если бы я не пристегнул ремень безопасности и если бы ковер не обмотался вокруг меня при падении… нет, даже думать не хочу, что бы тогда было.

На самом-то деле пострадал я не так уж сильно, но у меня появилось то самое противное ощущение, которое всегда появляется после аварии – меня здорово трясло, но я с поразительной отчетливостью осознавал, что творится вокруг. В нескольких футах над головой, как ни в чем не бывало, неслись ковры-самолеты, люди спешили по своим делам, и никого не волновало, что кого-то сбросил на землю его ковер.

Но что же все-таки произошло? Я никак не мог понять. Может, виной тому та штука, которую метнул в меня этот парень? Я попробовал отыскать, что же в меня бросили. На самом ковре я ничего не обнаружил, но под бахромой что-то шевелилось.

Я наклонился и заглянул под ковер. Странно, как будто сама земля извивается. Поначалу я никак не мог сообразить, что это такое. Потом понял – и похолодел: крошечный дух земли деловито закапывался туда, где ему и место.

То, что огонь и вода – противоборствующие стихии, известно всем, но земля и воздух – тоже находятся в вечном противостоянии. Если правда то, что Мэтт Арнольд говорил о поощрении и запугивании сильфов, то земляной дух, брошенный на мой ковер, не мог не оскорбить сильфов. Но поскольку этот стихийный дух уже вернулся в родную стихию, я попробовал произнести стартовое заклинание. Ковер, как ни в чем не бывало, поднялся в воздух, Озираясь, как загнанный зверь, и жалея, что на затылке нет глаз, я полетел домой.

Всю дорогу я выискивал хоть какой-то смысл в том, что произошло, как теологи ищут, что есть воля Бога в каждом конкретном случае. Может, я просто нарвался на хулиганов, решивших поразвлечься, и по чистой случайности попался им под руку? Может, и нет никакого смысла – слепой случай сделал меня случайной жертвой насилия? Дороги Энджел-Сити заслуженно пользуются дурной славой, и я пытался убедить себя в том, что на моем месте мог оказаться кто угодно.

Но безуспешно.

Эти двое на ковре поджидали именно меня. Я заметил, как они болтаются у обочины, когда церквушка медленно проплывала мимо по Энджелвудскому бульвару. У них было достаточно времени, чтобы выехать на Второй. Но они ждали.

Но почему? Почему, почему… Ответ прост, даже слишком – это опять как-то связано с делом о свалке токсичных заклинаний. Я попытался припомнить, как выглядели эти гады. Все, что я мог сказать, так это то, что они были смуглыми и черноволосыми. Они вполне могли бы быть персами или ацтеками. Кроме того, они могли быть наемными головорезами – израильтянами, друзами, индусами из Конфедерации или из Индии, или индейцами, да даже хитайцами или японцами. Я не разглядел их толком, а в Энджел-Сити полным-полно смуглых и черноволосых. Я пришел к такому удручающему выводу, когда посадил ковер на площадке позади своего дома. На лестнице кто-то прошмыгнул мимо меня и посмотрел как-то странно, но тогда я не обратил на это внимания, – мол, бывает и не такое, нечего волноваться из-за ерунды, должно быть, у парня неприятности.

Потом я повернул ручку своей двери. Джуди сидела, поджав ноги, на диване и читала книгу о птице Гаруде, которую я купил несколько дней назад и не успел засунуть на полку. Она приветливо мне улыбнулась, но внезапно улыбка исчезла и осталось только изумление.

– Боже милостивый, Дэвид, что с тобой случилось? Со мной много чего случилось, но я глупо спросил:

– Ты о чем?

Она вскочила с дивана, схватила меня за руку и потащила в ванную, к зеркалу, видимо, не ожидая от меня разумных действий.

– Посмотри на себя! – потребовала Джуди. Я мысленно извинился перед тем парнем, которого встретил на лестнице. Я был похож на человека, поцеловавшегося с вампиром, – струйки крови стекали из углов рта и капали на рубашку. Придется отнести ее Карлотте или какому-нибудь другому владельцу вамп-хомяка. Одежда была в беспорядке, как после автокатастрофы. «Забавно, но ведь так оно и есть», – мелькнула смутная мысль.

– Так что же случилось? – повторила Джуди. И я рассказал, что смог припомнить – некоторые детали будто выпали, другие всплывали с необыкновенной четкостью. Я мог точнейшим образом описать каждый комочек грязи, как он шевелился и переворачивался, когда земляной дух зарывался в почву. И я рассказывал об этом до тех пор, пока не понял по лицу Джуди, что она хочет услышать нечто совсем другое.