Читать книгу - "Армагед-дом - Марина и Сергей Дяченко"

Лидке под локоть подсунули еще один листок. И еще.

– Да, – говорил Рысюк в трубку. – Да. Готовы.

В комнате галдели. Табачный дым плавал сизыми струящимися полотенцами. На какое-то время Лидка потеряла связь с действительностью, возможно, она заснула сидя и во сне продолжала колотить пальцами по клавиатуре, переносить бессмысленные цифры с бумажки на экран и возить мышкой по засмальцованному серому коврику. Похоже, они на этом коврике бутерброды разворачивали…

Она очнулась оттого, что в комнате стало тихо. Подчеркнутая, неестественная тишина.

Она потерла ладони. Тщательно помассировала каждый палец – это ненадолго помогало одолеть усталость. Потом протерла глаза. Посмотрела на экран монитора перед собой.

Столица по-прежнему оставалась синей, но по телу страны отчетливо проступали зеленые пятна. Кое-где бледно-салатные, а кое-где изумрудные, как сытая летняя травка.

Синих пятен было меньше. И они располагались только возле крупных городов.

Лидка перевела взгляд на экран телевизора. Там было сразу много людей, диктор и дикторша разговаривали с какими-то аналитиками, и все они почему-то нервно, натужно и громко смеялись.

– Дайте мне кто-нибудь сигарету, – хрипло сказала Лидка.

К ней протянулись сразу несколько пачек; никому в голову не пришло спросить, почему некурящая Лидка именно сегодня решила отдать дань пагубной привычке.

Ничего не понимая в сортах и фильтрах, она выбрала самую красивую коробку. Сунула сигарету в рот – на краю сознания кто-то пояснил, что табак следует размять в пальцах. Лидка пропустила совет мимо ушей. Сигарета воняла. В ее запахе и вкусе не было ничего достойного внимания. Лидка брезгливо подержала дым во рту, потом выпустила вместе с сигаретой и, воровато оглядевшись, сплюнула в мусорную корзину. Сигарета осталась дымиться на нечистом, невесть откуда взявшемся блюдце.

– Сведения по северным районам.

– Сведения по востоку и югу… Господи… Господи…

Карта зеленела. Сквозь ее первозданную белизну лезла, будто сквозь снег, упрямая, нежданная, невозможная зелень. Лидка прикрыла воспаленные глаза.

Карта. Городки и местечки. Села. Поганые дороги. Сельские клубы. Скверные гостиницы и гостеприимные дома с теми самыми необъятными перинами, от которых поутру так болит позвоночник. Домашняя колбаса. Домашнее вино. Запах травы и леса. Запах сивухи и навоза.

Они исколесили все это пространство, от одного областного центра к другому, через поля и лесополосы, по бездорожью, на автобусах и армейских грузовиках, а иногда и на маленьких, ревущих, припадочных самолетах. И везде, всюду, со всеми говорили по душам. Вернее, говорил Рысюк, а Лидка улыбалась.

Народа набиралось видимо-невидимо, со всех окрестных сел, потому что рекламой у Рысюка занимался один очень толковый майор. Концерт начинали под открытым небом и обязательно на краю большого открытого пространства; армейскую электростанцию, усилители и прожекторы возили с собой. Агитбригада разогревала публику песнями и анекдотами, а потом с неба обрушивался грохот и налетал вихрь, и на посадку заходила пара армейских вертолетов.

Стужа выходил из машины, отечески улыбаясь и на ходу снимая шлем. Пятнадцать минут уходило на речь, яркую и экспрессивную, написанную Игорем Рысюком. Грозно рычали многочисленные динамики: благоденствие, кредиты, работа и процветание шли на затравку, как пища привычная и употребляемая всеми. Под конец подносился деликатес, изюминка, фирменное блюдо: а справедливо ли, что лощеные сынки чиновников учатся в роскошных лицеях, а ваши дети как пасли свиней, так и будут пасти? Кого из ваших детей возьмут потом в университет, а? Разве вам безразлично ваше будущее, а, дети?

Вопрос был риторическим. Сразу же после него генерал вспоминал собственное сентиментальное детство, прошедшее в таком вот областном центре, и летние каникулы, из года в год проводимые у бабушки в селе.

Потом, как правило, все грузились по машинам и ехали в особо щедрый, особо гостеприимный поселок – продолжать. В рекордно короткие сроки накрывались бесконечные столы, бутылки кланялись стаканам и начиналась вторая, вернее, уже третья серия.

Стужа не пьянел. Он опрокидывал емкость за емкостью – за отмену всех и всяческих привилегий! Местные выпивохи тушевались перед ним, трезвенники раскаивались, а женщины откровенно балдели; тем временем небо рокотало парой вертолетов, на которых организовано было катание, и желающих было так много, что в очереди вспыхивали порой и драки.

И когда генерал наконец возвращался в свою кабину и крылатые машины поднимали ураган, от которого падала ниц трава и взлетали женские юбки, тогда все селение провожало взглядом уходящие за горизонт две хищные вертолетовы тени. Провожало и цокало языками.

И все начиналось сначала. Разговор по душам, областной центр, толпы народу, агитбригада. И только дважды случилось досадное отступление от сценария. Первый раз вертолетчики перепутали названия поселков и промахнулись километров на десять. Герой с неба так и не спустился, и Рысюку пришлось импровизировать, спасая мероприятие. Но тогда все обошлось более-менее гладко, зато от второго раза у Лидки осталось прескверное воспоминание.

Не то генералу изменила его обычная стойкость по отношению к спиртному, не то он превысил все-таки свою лошадиную дозу, но опьянел герой отвратительно, непотребно, справил малую нужду на розовый куст перед зданием сельского клуба и полез лапать всех, до кого смог дотянуться. А какому-то возмущенному мужу заехал в челюсть.

Самоотверженному Рысюку не удалось замять скандал. Он и сам схлопотал от пьяного генерала по морде; правда, уже через неделю агитационная кампания возобновилась как ни в чем не бывало…

Вот они на карте, эти до боли знакомые названия. Танцы, выпивка, армейский вертолет. И вот они, графики, высоченные зеленые столбцы рядом с коротенькими синими недомерками.

Чья-то ладонь легла Лидке на плечо. Не оборачиваясь, она накрыла эту руку своей.

Легко представить, что творится сейчас в штабе у Верверова. Или наоборот, чрезвычайно трудно представить. Когда аутсайдер, всю дистанцию трусивший ни шатко ни валко, перед самым финишем вдруг разгоняется, как реактивная ракета, и выравнивается с лидером грудь в грудь…

– Завтра они оспорят результаты выборов, – спокойно сказал Рысюк. – Ну а на это у нас припасено еще кое-что…

Затрезвонил до того молчавший красный телефон, стоявший подчеркнуто в стороне, на углу Рысюковского стола.

– Да, Петр Максимович, – сказал Игорь без намека на улыбку. – Да… Давайте подождем окончательного результата, ладно? Тем более что ждать-то осталось…

Трубка гудела и гундосила. Рысюк непроизвольно поморщился. Попрощался. Опустил трубку на рычаг. Пьяный, поняла Лидка. Опять пьяный. В такой момент… А если ему завтра к корреспондентам выходить?!