Читать книгу - "Прах Феникса. Ужас в зазеркалье - Елена Кипарисова"

– Закрой, – более настойчиво повторил он, слегка коснувшись моей щеки кончиком носа. – Так будет лучше.

Он был так близко, что я чувствовала тяжелый мускусный аромат, исходящий от него, смешавшийся со слегка солоноватым ночным воздухом. Веки отяжелели, отрезая от внешнего мира. Темнота позволила мне сосредоточиться на остальных чувствах. Мужчина какое-то время наблюдал за мной, и я чувствовала его дыхание на своей коже. Затем он осторожно провел пальцем, очерчивая мою скулу. Я замерла, стараясь не извиваться под его прикосновением. Но пытка не заканчивалась. Эндж очень нежно поглаживал мою кожу – задевая губы, спускаясь к шее, путаясь в волосах. Постепенно мучавшее меня ожидание боли начало идти на убыль, уступая место чему-то другому, более сильному, почти невыносимому трепету внутри груди. Этим он и воспользовался. Когда я благополучно позабыла саму причину нашего уединения и полностью расслабилась в уютном кресле, Эндж резко вонзил гвоздик, как раз в правое крыло носа, там, где совсем недавно затянулся прокол. Мне пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не закричать от резкой боли. Но она была не столь сильна, как я ожидала до этого. Неожиданная вспышка и все утихло так же внезапно.

Как только мужчина отстранился, убедившись, что сережка держится надежно, мне удалось распахнуть глаза. Яркий свет неприятно слепил, словно я провела несколько дней в подземелье. Эндж смотрел на меня с нескрываемым любопытством, довольный своей работой.

Моя рука сама потянулась вверх, нащупывая гвоздик. Боли больше не было, только легкий дискомфорт, оттого, что я успела отвыкнуть от этого элемента своего имиджа.

– Спасибо. – Мне не терпелось увидеть сережку в зеркале, но мужчина не предпринимал никаких попыток отстраниться, да и не было такой роскоши в моей комнате – Энки убрал все до одного.

– Не за что, – ответил он, не отрывая от меня своего глубокого взгляда. – Беру свои слова обратно, тебе это даже идет.

Его взгляд упал на мои губы и уже больше не отрывался от них. Я как зачарованная всматривалась в его лицо, совершенно не замечая, как текут минуты. Притяжение между нами становилось все сильнее, почти не позволяя его игнорировать. Эндж начал приближаться ко мне, медленно, испытывающе, замерев буквально в сантиметре от моих губ. Я должна была сделать последний шаг сама, он оставил за мной право выбора. Но это было слишком сложно – бороться между разумом и чувствами. Ни то, ни другое не хотело сдаваться. Мне не удавалось решиться, признать очередное поражение. Вот только его близость пьянила, делая послушной как никогда.

– Нам пора.

При этих словах мы с наставником отскочили друг от друга, словно от разряда тока. В дверях стоял Энки, всем видом показывая, что происходящее ему очень не нравится. Мне даже показалось, что в его глазах полыхала ревность, но, скорее всего, это было лишь мое воображение. Бессмертный никогда не показывал, что между нами есть нечто большее, чем дружба.

Я закусила губу и потупила взор, наверняка еще и покраснев от стыда. Создавалось впечатление, что нас поймал директор школы, пока мы прятались и обнимались в кладовке. Блондин сейчас вполне подходил для роли строго руководителя. Но вот Энджа вся эта ситуация позабавила. Он улыбнулся и поправил свои идеально прямые волосы, убирая темные пряди с лица.

– Прости друг, – усмехнулся он, – мы слегка увлеклись.

– Я заметил, – с неприкрытым отвращением ответил ему бессмертный, совершенно не двигаясь. – Диана, пойдем.

– Смори, поаккуратней с моей подопечной. Будешь отвечать за каждую царапину. Я отдаю ее тебе в идеальном состоянии.

– Мои тренировки не подразумевают членовредительства, в отличие от твоих.

– А ну да, точно. Это только моя фишка. – С этими словами Эндж театрально раскланялся нам и вышел из комнаты, задев при этом блондина плечом, но тот не шевельнулся.

– Идем. Некромант заждался.

Я думала, что Энки зол и тут же выскажет мне, что ожидал от моей персоны более пристойного поведения, но весь негатив мужчины тут же испарился с уходом наставника. Его некогда суровое лицо неожиданно озарила мягкая улыбка. Мне ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ. Как же я была благодарна ему за такое своевременное появление. Именно это уберегло меня от непоправимой ошибки.

Энки почему-то никому не позволил сесть на переднее сидение, тем самым, прервав наш только начавший разгораться спор. Мы с парнем расположились на задних местах, молчаливо глядя каждый в свое окно.

Когда автомобиль уже отъехал от особняка, я наконец рискнула поднять глаза в сторону зеркала заднего вида, пытаясь найти подходящий ракурс, чтобы рассмотреть вернувшийся пирсинг. Гвоздик смотрелся аккуратно, приглушенно сверкая даже в полумраке машины. Мне так его недоставало. За пару лет я настолько привыкла к украшению в носу, что только теперь начинала чувствовать себя прежней.

– Отличное украшение, – нарушил тишину Некромант, все еще всматриваясь куда-то в темноту.

– Спасибо, – ответила я, рефлекторно касаясь гвоздика пальцем, словно проверяя, что он все еще на месте. – А у тебя есть пирсинг?

– Нет, только татуировки.

– И что на них? – Мне хотелось хоть как-то скрасить время в поездке, раз Энки не обращал на нас ровным счетом никакого внимания.

– Уроборос, – почти шепотом сказал Некромант – Знаешь, что это означает?

Я отрицательно покачала головой.

– Змея, хватающая себя за собственный хвост – символ возрождения, бесконечности цикла жизни и смерти.

– Так, ты действительно можешь возвращать к жизни? – поразилась я, всматривалась в невзрачного парня, который обладал таким поразительным даром.

– Это немного не то, что ты себе воображаешь, – разочарованно признался парень. – Это как дать мертвецу небольшой заряд энергии, помогающий поддержать хоть какое-то подобие жизни. Основные инстинкты и последние воспоминания – больше ничего.

– Так они такие же, как в фильмах Роба Зомби?

– Нет, во-первых, им не нужны наши мозги, а во-вторых, я не оживляю настолько разложившиеся тела.

– Так было и с той женщиной, которая умерла у зеркала?

– Да. Она рассказала, что увидела в отражении. Не поверишь, но ее родной отец пытался убить ее в младенчестве, а мать, защищая свое дитя, прикончила нерадивого супруга. Каждый тщательно хранимый нами секрет сокращает нашу жизнь на один день, пока очередная тайна не переполняет чашу, делая нас безумными или мертвыми, – серьезно произнес он, бросая на меня тяжелый взгляд сквозь длинную неопрятную челку.

– Это ужасно, но разве от подобного можно умереть? – удивилась я, не понимая, как правда может остановить полное жизни сердце.

– Смотря, в каком виде тебе преподнесут истину. Более того, не все люди настолько отважны, чтобы принять ее без сопротивления. Как только мы начинаем сопротивляться, бороться с фактами, они тут же оборачиваются против нас самих, разрушая изнутри. Отражения умеют преподнести правду, когда мы слабы ее принять.