Читать книгу - "Игры рядом - Юлия Остапенко"

В любом случае всё могло закончиться одним ударом. Здесь и сейчас. Но у меня всё-таки был тыл. Какой-никакой, а был.

Я не понимал, что вот-вот умру, до тех пор пока рука Ларса не перехватила запястье маркиза, готовившегося обрушить на меня вытянутый из ножен меч. Я стоял, не отступая, с лезвием у самого горла. Аннервиль дышал тяжело и шумно, его лицо и глаза налились кровью. Ларс слегка покусывал усы. Мне казалось, он прячет ухмылку, хотя его голос звенел, как сталь, которую он толко что остановил.

— Опомнитесь, сударь. И прежде чем убить моего кузена, подумайте, есть ли у вас более весомые доказательства, чем голословное заявление вашего сына.

Аннервиль опустил руку. Отвернулся, медленно прошел несколько шагов, остановился между сыном и женой. Вытянул руку с мечом, и лезвие задрожало в ярде от горла Йевелин.

— Куэйд? — его голос был хриплым, едва слышным, и тем не менее от него мороз продирал по коже.

— Хочешь знать, видел ли я? — с внезапной злостью сказал тот. — Не видел. Доволен? Но если хочешь знать, видеть и не требуется. Она и так ни одного члена не пропускает. Перепихнулась уже со всеми конюхами. У них можешь и спросить.

Удар был ошеломляюще сильным. В первый миг мне показалось, что Аннервиль снес сыну голову, но он бил левой рукой. Куэйд тем не менее рухнул, предварительно крутанувшись вокруг своей оси. Он попытался приподняться на четвереньки, но не смог и снова упал на пол, лицом в пол. Я не мог отвести от него глаз.

— Я сам… — прохрипел он. — Если хочешь знать… Я сам… ее… имел…

Железные пальцы стиснули мое плечо.

— Если ты сейчас не уйдешь, я выволоку тебя силой, — прошипел Ларс мне в ухо. Но я не собирался сопротивляться. Я смотрел на Дарлу, прижавшую ладони к губам и неотрывно глядевшую на меня огромными, совершенно сухими глазами. В них было что-то, чего я никогда раньше не видел. Ни в чьих глазах. Ни у Йевелин, ни у… Флейм.

Флейм стояла у меня за спиной. И не двигалась. И молчала. Ее будто и не было. Ее не было. И нет.

Йевелин неподвижно лежала в кресле, откинув голову на спинку. Кажется, она потеряла сознание, хотя уверен я не был. Ее глаза были открыты.

Я стряхнул руку Ларса, повернулся и вышел.

Я не слышал, шли ли они за мной. Мне было всё равно. Мне хотелось просто оседлать первого попавшегося коня и умчаться на край света. Всё равно на какой. Восток подойдет, пожалуй. Там, где поле рождает зарю. Но здесь я больше не мог и не намеревался оставаться ни минуты.

Я выскочил во двор, оттолкнул зазевавшегося слугу и направился к конюшням. Теперь за моей спиной звучали торопливые шаги, я услышал свое имя, но не обернулся и не замедлил шаг.

Ларс догнал меня, схватил за плечо, круто развернул к себе и влепил мне пощечину.

Моя голова дернулась набок. Я вскинул на него глаза. Мгновение смотрел в его каменное лицо, а потом ответил тем же.

Это была не драка. Просто две короткие звонкие оплеухи. Весьма аристократично.

Его голова дернулась в точности как моя, и смотреть на это было приятно. Я знал, за что ударил его — не за эту пощечину, вовсе нет — и он наверняка знал тоже, что лишь усиливало мое удовольствие от происходящего. Ларс выпрямился. Его глаза медленно наливались кровью. Я подумал, что так его никто никогда не бил. Он никому не позволял так себя бить. Даже мне. Никогда.

Вокруг была ночь, слуги разбежались, над нашими головами потрескивали чадящие факелы, невыносимо пахло гарью. Из замка не раздавалось никаких звуков, но это вовсе не значило, что внутри все успокоилось.

Снаружи, впрочем, тоже было жарко. Мы просто смотрели друг на друга, и я не знаю, во что эти взгляды могли бы перерасти, если бы Флейм не кинулась между нами.

— Прекратите! Вы оба сумасшедшие! Что вы делаете?!

Я хотел и ей влепить по роже для полного набора, так сказать, а потом это показалось мне просто смешным. Таким смешным, что я улыбнулся. Очень широко. Ужасно радостно.

Они оба посмотрели на меня как на ненормального.

— А не пошли бы вы… — сказал я и, отвернувшись, возобновил прерванный путь к конюшням.

Но Ларс не собирался так просто меня отпускать.

— Объясни, какого хрена ты бросился защищать эту дрянь? — с силой ухватив меня за плечо, процедил он.

— Ларс, ты мало получил? — задушевно осведомился я. — Еще хочется?

— Она Проводник, да? Не Дарла, а она? Ты понял это? Так за каким же хреном не позволил Аннервилю ее убить?!

Пожалуй, стоило объяснить это раз и навсегда. Просто для того, чтобы… да, чтобы освободиться от них. Просто освободиться. Окончательно.

— Я скажу тебе, за каким хреном, Ларс. Мне хочется жить. Понимаешь? Очень хочется. Я сравнительно недавно это понял. За Йевелин пришла Стальная Дева. И Йевелин смогла ее остановить. Она сильнее меня. Понятно тебе? Она сильнее всех нас, гребаных солдатиков, вместе взятых. Если я и выберусь из этого дерьма, то только с ее помощью. Но оставаться здесь сейчас мне нельзя. Аннервиль убьет и ее, и меня.

— Но мы ведь еще ничего не сделали, — слабо отозвалась Флейм.

— Всё мы сделали, родная, — сухо бросил я и даже не почувствовал злорадного удовлетворения от этой лжи, когда краска отхлынула от ее лица — только усилившееся отвращение. — Что такое? Ты чем-то расстроена? Мне казалось, ты свою личную жизнь уже уладила.

— Я не собираюсь перед тобой оправдываться, — тут же отозвался Ларс. — Это ничего не значило.

— Боги, Ларс, ты вроде дураком никогда не был.

— Ты тоже, Эван.

Я посмотрел на него, он посмотрел на меня. Я вдруг понял, что не хочу выяснять, как, зачем, почему и для чего они так со мной поступили. Вчера, неделю назад — захотел бы. А сейчас мне было даже наплевать, что это именно Ларс. То, что это была Флейм, я и так с легкостью пережил. Чего там, у самого рыльце в пушку. Но Ларс… Ларс. Когда друг спасает тебе шкуру и спит у тебя за спиной с твоей женщиной — это как называется? Всё-таки предательство? Или как-то иначе?

И, верьте или нет, на это мне тоже было плевать.

— Эван, послушай меня. Пожалуйста. Я прошу. Не уезжай сейчас. Останься. Аннервиль может перегореть. Если это случится, ты сможешь с ней спокойно поговорить. Не знаю, за каким хреном, но сможешь. Если нет, успеешь удрать, и я сам прикрою тебе отход. Но потерпи хотя бы до завтра. Прошу. Не надо, чтобы всё это пропало вот так… впустую. Пожалуйста.

Каждое его «прошу» и «пожалуйста» было для меня новой оплеухой. Ларс никогда не говорил таких вещей. Никому. Я не знал, о чем свидетельствует такой прорыв — о его отчаянии или расчете.

Мне было плевать и на это.

Где-то вдалеке звенело железо — то ли на кухне, то ли в кузнице. Флейм дрожала, обхватив плечи руками. Я вдруг понял, что сегодня сильно похолодало, а на ней все еще было платье, в котором она появлялась на балах, — вечернее, полностью открытое, с невероятно глубоким декольте.