Читать книгу - "Призрак и сабля - Олег Говда"

Чуткие уши домового уловили шум создаваемый крыльями большой птицы мгновением раньше, чем огромный беркут влетел в распахнутое окно. Орел привычно опустился на пол и оборотился человеком. Не глядя протянул руку, подхватил с рундука овечий тулуп и набросил его себе на плечи.

— Вечер добрый, хозяин. Чем нынче гостей потчевать будешь?

— Смотря какие новости гость принес, — в тон опричнику ответил Феофан. — По заслугам и почёт. Иль порядок позабыл, Василий? И то — давненько не показывался.

— Помню… Разные новости, дьяк. Одна, совсем, худая, а вторая — даже не знаю. И так, и эдак повернуть можно.

— А вот об этом не тебе судить, молодец, — хмыкнул домовой. — Знаешь, оно всяко бывает. Иной раз людишкам докука, а государству — чистый прибыток.

Потом спрыгнул со скамейки и подошел ближе. Стоя рядом с Орловым он доставал опричнику аккурат до средней пуговицы.

— Ну, выкладывай, с чем пожаловал?

— Горло бы промочить сперва, хозяин, а то слова застревают?..

— Будет тебе и попить, и пожрать… Сейчас кикимора принесет, я уже позвал… — простовато ответил Феофан и начальственно повысил тон. — Не томи, Василий! Я же не вчера уродился. Понимаю, что за "будь здоров", ты крыльями махать не стал бы. Что случилось?

— Кого-то из наших в орде схватили. Перед смертью он сумел до меня дотянуться и передать, что орда в поход готовиться.

— На Русь?

— Нет, на латинян.

— Значит, опять окраинными землями пройдут. Еще немного и совсем обезлюдеет казацкий край… И помочь бы надо соседям, да нечем. Самих ливонцы за руки держат. Но все равно стоит государю доложить. Болит его сердце, за весь православный люд радеет… Много не сможет, но дозволит атаманам донскую вольницу на помощь запорожцам поднять? Или — огненного зелья казакам пошлет.

— А ты, Феофан, сам в церковь ходить не начал? — усмехнулся оборотень. — Уж больно складно и горячо о православии рассуждаешь.

Домовой вернулся на свою скамью. Разговаривать назидательно и с властными нотками в голосе, глядя на человека снизу вверх — довольно затруднительно. Получив возможность взглянуть Орлову в глаза, Феофан почувствовал себя гораздо увереннее. Настолько, что потребность, корчить из себя начальство, исчезла напрочь.

— Это Аким… наверное, — произнес печально, без какой-либо надобности, перекладывая на конторке какие-то бумаги. — Из наших он ближе всех к хану подобраться сумел. И весточки давненько не присылал. Я думал — из-за того, что басурмане поутихли. А оно вот как, значит. Схватили… Жаль парня. Помнишь его?

— Смутно… Виделись пару-тройку раз, когда меня в Орду заносило, но особенной дружбы не водили. Аким гепардом был.

— Понятное дело, — кивнул с пониманием домовой. — Птице и дикой кошке, даже в человеческом обличии, трудно общий язык найти. Помянем?

Кикимора накрыла на стол и снова растворилась в своем уголке. Глухонемой она только притворялась, чтоб лишний раз не общаться с людьми. Но так свыклась, что могла отмалчиваться целыми неделями. При этом исправно исполняя свои нехитрые домашние обязанности.

Василий налил обоим крепкого меду. Наверно, выдержанного не меньше дюжины лет, какой не зазорно поднести и самому государю. Главный домовой всей Московии хмельное не жаловал, но угостить при случае любил и никогда не скупился на самые лучшие напитки.

— Пусть его душа найдет у Господа понимание, прощение и упокоение… — произнес Феофан. Домовой и оборотень, обмакнули персты в кубки, стряхнули капли на пол и пригубили поминальные чаши.

Помолчали.

— Это первая весть или вторая? — чуть погодя вернулся к прерванному разговору домовой.

— Одна из… — неопределенно пожал плечами Орлов. — Уж коли тебя нашествие басурман не впечатлило, то я уж и не знаю, чем угодить.

— Не ерничай, Василий. И не заставляй из себя каждое слово клещами вытаскивать. Я ведь только с виду такой белый и пушистый… — топнул Феофан. Но, обутая в толстый валенок, нога не издала надлежащего звука. Валенок не подкованный сапог, важности не придает.

Собственно, весь этот немного нелепый, для непосвященных, разговор протекал по давно заведенным и ни разу не нарушаемым правилам. Вернее, традициям, придающим суровой и, подчас, жестокой жизни секретной государевой службы эдакую вольность. Будто торговались два купца. Один набивал цену своим новостям, а второй — демонстративно занижал их важность, и стало быть — стоимость.

— О прошлогоднем случае возмущения сил помнишь?

Домовой едва кубок из рук не выронил.

— Неужто на след напал? Быть того не может! Все прямо с ног сбились, пытаясь понять — что именно и где произошло? И не только мы. Латиняне всю святую инквизицию на ноги поставили… — Феофан хлопнул себя ладошкой по лбу. — Совсем поглупел на радостях. Нашел кому об этом рассказывать… Или, — он закусил губу, — латиняне все-таки разобрались первыми?

— Нет, — успокоил его Василий. — Были близки, но не успели. Кстати, я теперь у них на подозрении. Пришлось раскрыться, чтоб наследника реликвии от ареста спасти.

— Стоп, — поднял руку Феофан. — Так мы только запутаемся. Излагай по порядку.

— Хорошо. Но, если танцевать от печки, до конца истории долго добираться придется. Поэтому — сначала суть, а потом подробности. Так вот то возмущение потоков силы произошло вследствие вручения архистратигом Михаилом казаку Тимофею Кунице штандарта небесного воинства. Как помощь православному люду в борьбе с врагами веры.

— Матерь Божья! — не сдержал взволнованного восклицания Феофан. — Вот это силища! Не зря такая волна прокатилась. Но, позволь, а как же быть с Уложением о невмешательстве?

— С этим не ко мне… — пожал плечами Орлов. — Но из того, что удалось выяснить — архангел Михаил действовал исключительно по собственной инициативе. Втайне от…, ну ты понял.

— Час от часу не легче, — плеснул в ладошки домовой. Вернее — попытался всплеснуть, позабыв о недопитом кубке. К счастью меда оставалось только на самом донышке.

Феофан поспешно проглотил остатки напитка, избавляясь от повторной опасности облиться липкой жидкостью, а заодно промочил горло.

— Но это только начало истории, — продолжил тем временем Василий. — Странности позже начались. Казак реликвию из рук архангела принял, — это я уже доподлинно знаю из уст его сына, но что-то случилось еще. И буквально на следующий день Тимофей Куница бесследно исчез. А вместе с ним затерялась и сама реликвия. Потому-то все и понять ничего не могли. Ибо столь мощная святыня исчезла из Яви почти одновременно с тем, как появилась. Успев лишь всколыхнуть ее…

— Час от часу не легче… — озабоченно забормотал домовой. — Это ж теперь и нечисть за реликвией охоту начнет? Ведь, если Создатель, как будто бы, ничего о ней не знает, значит, хоругви в Яви вроде и нет. В таком случае никто кроме людей защищать ее от всяческих посягательств не будет. Уж Сатанаил своего не упустит. Это мы тут ни сном, ни духом, ну а в Прави — какие тайны? Тем более от Лукавого? М-м-м, да… Не зря говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Архистратиг хотел помочь православному люду, а на самом деле только создал всем дополнительные проблемы. Погоди, но как латиняне узнали: где, а главное — что искать?