Читать книгу - "Рафаэль - Лорел Гамильтон"

— Рафаэль плохо понимает женщин, у него с детства с этим проблемы.

Я уже знала, что Рафаэлю за пятьдесят, так сколько же было Неве, если она знала его ребенком? Хотелось спросить, но среди вампиров такие вопросы считались грубостью, и я решила, что это правило работает и у других долгоживущих сверхъестественных существ.

— Он мог просто встретить тебя и спокойно проводить до твоего места. — Сказала она, глядя мимо меня на Рафаэля. Это был взгляд родителя, подаренный стоящему в стороне ребенку, от которого ждут вежливого поведения и лучших манер, чем те, что он уже продемонстрировал.

Рафаэль встал и спустился к нам по ступенькам. Я, наконец, увидела его в боевой форме. Он казался выше, стройнее и крепче, чем я привыкла видеть, и на нем были черные компрессионные шорты. Они доходили почти до колен, и разрезов, как у Гектора, на них не было, но сидели они лучше. Рафаэль выглядел свирепо и сексуально, но мне было все равно. Я хотела вернуться к своим мужчинам, которые ждали меня дома. Я ведь грохнула какого-то парня без особой на то причины.

Клодия отошла в сторонку, позволив Рафаэлю встать передо мной и Пьереттой, которая отступила назад, чтобы оказаться между мной и тремя ведьмами, или бруха, или как их там.

— Этой ночью ты убила, что защитить себя — это хорошая причина. — Сказал он.

— Ты прочел мои мысли. — Заметила я.

— Да.

— Ты провернул это очень тонко. Я даже не заметила, что ты был в моей голове.

— Я не хотел причинять тебе боль так, как сделал это ранее с Натэниэлом.

— Спасибо. — Я вдруг поняла, что он наверняка слышал мои мысли о том, что я хочу вернуться домой, к мужчинам, в которых влюблена, потому что если я и планирую убивать, то это должно быть ради тех, кого я действительно люблю. Я моргнула и даже не попыталась извиниться, потому что это была правда, и если я не могу помешать Рафаэлю слышать мои мысли, то правда — это все, что нам остается на сегодня.

— Могу я взять тебя за руку? — Спросил он, никак не комментируя тот факт, что я его не люблю. Умный мужик.

— Конечно. И спасибо за то, что спросил.

— Ты в шоке, но под ним ты зла на меня. Сейчас я не хочу строить каких-либо предположений насчет тебя.

Мой гнев прыснул фонтаном где-то за немой стеной шока.

— Ты чувствуешь то, что чувствуя я, и знаешь большую часть того, что я думаю.

— Да.

— Я от тебя ничего не чувствую, только осторожность. Раньше я даже не думала, что это такая эмоция, но в твоем случае — да.

Он осторожно взял меня за руку и поднял ее к своим губам, чтобы поцеловать костяшки.

— Я сожалею, что твое знакомство с нашим миром было окрашено болью и смертью.

— Ага, мы еще обсудим это «нет, они не станут пытаться убить тебя этой ночью».

— Я слышал, что Тони напал на тебя с серебряным ножом.

— Ага, больше ему такого шанса не представится.

Я все еще не была уверена в том, что чувствую по поводу того, что провернула с этим парнем, поэтому я просто запихнула эти мысли подальше — в то место, где хранились штуки, насчет которых я сомневалась. Когда-то это место было набито битком, но теперь там было свободнее, потому что многие вещи в себе я приняла, однако убийство Тони отправилось в коробку с поступками, которые заставляли меня чувствовать себя чудовищем.

Рафаэль попытался обнять меня, но замер и уставился на нож, который я все еще держала в своей правой руке.

— Я обниму тебя и подарю тебе покой, если ты позволишь мне это.

— Переживешь, он не серебряный. — Ответила я.

Он уставился на меня, удивленный, потому что внутри себя я ничего не чувствовала, когда сказала ему это — только пустоту, в которой должны были находиться мои эмоции, где они были раньше, потому что некоторые вещи настолько ужасны, что ты просто не можешь на них концентрироваться, если, конечно, хочешь продолжать двигаться вперед.

— Анита, я не подставлял тебя. Клянусь, я думал, что здесь ты будешь в большей безопасности.

Я изучала его лицо, эти темно-карие глаза, а потом взяла и опустила щиты — убрала для него кирпич из стены, чтобы убедиться, что он говорит искренне. Он был правдив, но легчало от этого совсем чуть-чуть. Это означало, что он не понимал, насколько его народ боится меня и вампиров. Правители должны знать такие штуки. Жан-Клод бы знал, или хотя бы признал бы, что не уверен.

Рафаэль изучал мое лицо — ловил мои эмоции или их отсутствие, слышал мои мысли, или, как минимум, часть из них. Он был очень осторожен и старался ни о чем особо не думать и ничего не чувствовать.

— Как я могу исправить эту ситуацию?

— Убей Гектора и помоги нам убить его мастера.

— И это повлияет на тот факт, что теперь ты веришь мне меньше прежнего?

— Это поможет.

Я все еще ничего не чувствовала. Я поняла, что этой ночью мне придется убивать еще. Рафаэлю я уже не настолько верила, чтобы доверять его суждениям о последствиях, поэтому закопала поглубже свои эмоции, чтобы не чувствовать себя плохо за то насилие, которому предстояло случиться. Я даже призналась самой себе, что не побоюсь еще раз использовать свою новую сверхъестественную силу, если речь пойдет о спасении моей жизни, наших жизней, жизни Рафаэля, Клодии. Если это освободит родере от Мастера Зверей, я пойду вброд по морю из крови и слез десятков врагов, разорванных на части моими же собственными руками. Я сделаю все, что от меня потребуется, чтобы выиграть, потому что если мы проиграем… У Мастера Зверей был кинк на изнасилование — не то, которое происходит в игровой форме и по согласию. Когда-то я заставила его согласиться на казнь его единственного сына, и он бы заставил меня и всех, кого я люблю, поплатиться за это. Эту цену я платить не хотела, так что я решила сделать другую ставку, назначить победе иную цену, потому что не имеет значения, сколько народа я убью, сколько кровавых и бесчеловечных поступков я совершу — это все равно будет лучше, чем наблюдать за тем, как Падма пытает, насилует и убивает всех, кого я люблю.

Иногда необходимость быть чудовищем пиздецки меня пугает, но в таких случаях, как этот, я понимаю, что лучше уж я тысячу раз буду монстром, чем отдам себя