Читать книгу - "Звезда короля - Ольга Валентеева"

— Возможно.

— Что ж… — Пустота жутко усмехнулась. — Твои братья могли бы рассказать тебе, мальчик, чем приходится платить за мою силу. Один отдал мне магию, второй заплатил болью.

— Я готов. Любую плату.

— Не торопись, — холодные худые пальцы коснулись его щеки, и по телу пробежала дрожь.

— Я все решил.

— У, настырный. Люблю таких. Мне понадобится твой поцелуй, Андре, и я назову цену.

— Хорошо.

И Пустота с легкостью шагнула в круг, опустила руки на плечи, коснулась губами губ. Стало холодно, как в тот день, когда… Не вспоминать! Но воспоминания рвались изнутри. Оттуда, где они были запрятаны глубоко-глубоко. И перед глазами всплывало лицо бабушки, которая твердила:

— Толку от тебя! Только еду переводить горазд. Продать тебя в балаган, что ли? Так и то не купят с такими искрами магии.

Затем — тетки:

— Убирайся! Убирайся, грязное отродье, чтобы и ноги твоей здесь не было!

Еще одна комната, жуткая комната, куда привел случайный знакомый, представившийся другом матери. Его глаза с прищуром, странные вопросы, боль в разбитой губе, пальцы, вцепившиеся в волосы. И вспышка тьмы, окутавшая мир. Истошный крик — и чужая женщина, протягивающая мокрую тряпку, чтобы вытер собственную кровь, и шепчущая:

— Уходи, мальчик, пока никто не видел. Беги!

— Хватит! — хотел бы крикнуть Андре Пустоте, но она была сильнее, и из крика вышел только хрип, а холодные губы продолжали прижиматься к его губам. Он закрыл глаза, отказываясь смотреть. Но разве память зависит от зрения? Нет, нет…

А дальше — ворота дома. Давно знакомые ворота, хоть ни разу так и не хватило духу постучать в них. И разъяренный мужчина, слишком похожий на его отражение в зеркале, только старше лет на двадцать, выплевывающий в лицо:

— Какое ты имеешь право вообще здесь находиться, ублюдок? У меня только два сына, а что будет с тобой — не мои заботы. Издохнешь где-нибудь, и ладно. Ты вообще не должен был родиться!

И другой человек, который почти тащит за шкирку, хлещет по щекам, чтобы немного привести в чувство.

— Эй, парень, не смей, — повторяет он. — Дыши, слышишь? Умница. Делай вдох, хорошо. У жизни есть один закон: она ни к кому не бывает добра. Поэтому держись. Цепляйся руками, ногами, зубами, но держись. И однажды победа будет за тобой.

— Мне не нужна победа… — прошептал сорванным голосом. — Мне больше ничего не нужно, месье Рейдес.

— Не говори чепухи. Ничего, от этого еще никто не умирал.

Лица, лица, лица… Смеющиеся, скалящиеся в насмешке. Еще бы! Этот новенький хоть говорить-то умеет? А затем — искаженные ненавистью и страхом. Говорить, может, и нет, зато умеет колдовать. И проклинать, и мучить. Платить по счетам.

— Я тебе сколько раз говорил, что запрещено использовать магию на студентах, Андре?

— Выгоните, куратор Рейдес?

— Было бы куда, выгнал бы к демонам. Марш на отработки.

Книга о зеркальной магии в руках. И отражения, десятки отражений. Первая улыбка за последние годы. Он больше никогда не будет один. Зачем нужен кто-то, когда есть собственное отражение?

Пустота сделала шаг назад. Андре пошатнулся, стараясь удержать равновесие, но не вышло, и он упал на колени, хватая ртом воздух.

— Твоя цена? — спросил сипло, как в видении.

Пустота глядела с сожалением — долго, напряженно, а затем ответила:

— Прости, мальчик. Тебе нечем мне заплатить.

Развернулась и исчезла, оставив после себя только сизоватую туманную дымку.

— Нет! — вскрикнул Андре, забыв, что его могут услышать. — Вернись, слышишь? Вернись! Проклятая ведьма!

Раздался только тихий смех, но вот и он рассеялся в пустоте. Что ж, значит, придется обходиться своими силами. Их все равно хватит. Начать бы сейчас, но ноги подкашиваются, и голова идет кругом. Лучше вернуться в другой раз.

Щиты никак не желали подниматься, а без них миновать теней — самоубийство, сразу заметят. Поэтому пришлось еще немного посидеть на полу, затем медленно подняться и убрать круг, символы. Теперь можно и идти. Мир все еще немного пошатывался, а магия будто уснула, но свет все еще благоволил ему, потому что на пути встретились только две тени, да и те свернули в соседний коридор. А на выходе хватило невидимости и парочки глушащих заклинаний. Сила постепенно восстанавливалась, но на губах по-прежнему ощущался холод. И он словно проникал глубже, чем следовало. Как бы теперь стереть себе память?

Хорошо хоть идти было недалеко. Андре специально выбрал убежище поближе к башне пустоты. Тут мало кто обитал, и подходящих домов, нежилых снаружи, с огромными подвалами, было хоть отбавляй. Оставалось только перенести зеркала. Ровно половину — половина осталась в гимназии. А этих хватало для работы. И кроме того, подвал пригодился для того, чтобы временно послужить тюрьмой.

Вот она, калитка, которая держится на честном слове и последнем гвоздике. Порог из трех ступенек, скрипящая, как старая калоша, дверь. Фух! Чтобы восстановить магический запас, надо было спуститься в подвал. Да и жил он по большей части там же — наверху дом оставался нежилым. Ступеньки, ступеньки. Андре рухнул в кресло и закрыл глаза.

— Я уже думал, что ты сегодня не появишься, — раздался язвительный голос из зеркала.

Демоны! Забыл закрыть тканью, как последний студент. Уходил быстро, вот и не вспомнил.

— Заткнись.

Шевелиться не хотелось, а чтобы закрыть зеркало, надо как минимум встать.

Надо же! Виктор в последнее время намеренно старался вывести его из себя. Наверное, надеялся на упокоение, но зря. У Андре трудно было выбить почву из-под ног. И если бы не проклятая пустота…

— Обычно ты как-то разговорчивее, — измывался призрак в зеркале. — Что, не удался очередной черный план?

— Почему же? — Андре развернулся, чтобы смотреть отражению отца в лицо. — Удался. Можешь поздравить, перед тобой — новый магистр света.

Похоже, ему удалось озадачить Виктора, потому что тот взглянул как-то странно.

— Поздравляю, — сказал уже серьезно. — Ну и зачем тебе это? Насколько я помню, зеркальная магия базируется на другой силе.

— Чтобы подобраться к магистрам. Теперь я — один из них, и никуда они не денутся.

— По-твоему, они будут сидеть и ждать твоего визита? Ты один, их — двое.

— Почему это? — усмехнулся Андре, постепенно приходя в себя. — Если считать тебя, нас тоже двое. Разобью твое зеркало об их головы. То-то магистры обрадуются! Кстати, принимаю ставки, папуля. Как скоро твой старший сын придет меня убивать?

Виктор замолчал. Уже плюс.

— С чего ты взял, что он придет? — спросил отец.