Читать книгу - "Красавица для дракона - Настя Ильина"

А может всё это был просто сон? Галлюцинация длиною в довольно длинный и волнительный фрагмент жизни? Вряд ли… Такого просто не могло произойти, ведь я кожей ощущала опасность, и поцелуй Родриха… Ничего реальнее у меня никогда не было.

Поднявшись на ноги, я отряхнулась и вздрогнула от звучания мобильника, от которого я уже успела отвыкнуть. Я посмотрела на экран: «Начальство». Всё-таки ждали отчет… В ушах уже зазвучали слова о том, какая я плохая, о сроках и прочей-прочей чепухе, которую они так любили говорить. Вот только нажать кнопку ответа я так и не успела, потому что босс, как самый настоящий чёрт из табакерки, возник передо мной.

— Алиса Васильевна, ну что там? К сдаче всё готово? — ледяной голос отчего-то заставил появиться перед глазами образ Руфуса. А ведь мой начальник чем-то был похож на советника, старающегося подгрести всю власть под себя. И даже внешне они были словно братья.

Я поморщилась. Все эти слова о сроках так сильно надоели мне. Вечная спешка в попытке урвать себе побольше денег за счёт других. Сам-то он палец о палец не ударил, только ходит и указывает всем, давит на и без того натянутые до предела нервы.

— Нет, не всё, — ответила я, глядя ему прямо в глаза, от чего мужчина чуть передёрнул плечами и поёжился.

— Вы ведь знаете, что сроки горят! Нам уже сдавать всё нужно! Заказчик с нас три шкуры спустит! Надо оставить всех внеурочно, но доделать работу, чтобы не стыдно было сдавать её, потому что переносить ещё раз сроки сдачи я не стану!

Все мы знали, что никакие сроки он никогда не переносил, просто заказчик даёт премию за быстрое выполнение работы, а этот жирный боров складывает все денежки в свой карман, чтобы чахнуть потом над златом, как самый настоящий Кощей.

— Нужно хорошо платить своим работникам, чтобы они готовы были оставаться сверхурочно! — ответила я, продолжая буравить босса взглядом.

Почему-то в это мгновение мне совершенно не волновало, уволят меня или нет. Я устала и хотела побыть наедине с собой. Мне надоели вечные упрёки со стороны начальства и хитрости. Неужели он считал, что мы не знаем, сколько времени на самом деле дают на выполнение работы? Да даже по всем нормативам времени должно быть больше!

— Алиса Васильевна, при всём уважении…

— Люди не железные! Все устают! Все совершают ошибки! Вы можете сколько угодно говорить о сроках, но пока у людей нет стимула, они не станут делать больше, чем могут! Они не будут выкладываться на полную! Повысьте зарплаты! Введите премии! Тогда можно уже говорить, чтобы кто-то оставался на сверхурочные!

В груди снова заныло, наверное, от удара, но взгляд начальника стал мутноватым, он кивнул, опустил голову и потёр виски.

— Я подниму этот вопрос на совете! — неожиданно легко согласился начальник.

«На совете»…

Эти слова обожгли, напомнив, что война не закончилась, что в эту секунду Родрих мог уже попрощаться с жизнью. Мне снова стало не по себе. Нужно было остаться одной, поехать домой и успокоиться. От меня больше ничего не зависело. Я сделала всё, что могла. Это всё не моя ноша, в конце концов, а Родрих… Он нуждался в Алисии, пусть и говорил мне в часовне совсем иное. Она его невеста — не я. Мы из разных реальностей — это не Ромео и Джульетта, а жизнь…

На секунду я посмотрела на своё отражение в экране телефона и обнаружила, как едва заметно мои глаза светились фиолетовым. Неужели во мне осталась частичка магии? Это было самым лучшим подтверждением того, что я не сошла с ума. Я обернулась в сторону начальника и услышала, как он говорит кому-то по телефону, что важно обсудить премирование работников. Я убедила его подчиниться моей воле! Поверить только! Как долго магия пробудет со мной? Не исчезнет ли она наутро? Даже если исчезнет, теперь я была уверена, что не сошла с ума: я действительно находилась в чужом мире, и я влюбилась не в выдуманного мужчину.

Вернувшись домой, я рухнула на кровать и заплакала, уткнувшись носом в подушку. Впиваясь пальцами в ткань покрывала и стискивая зубы, я пыталась хоть как-то унять разыгравшуюся внутри боль, но она бушевала, накатывала с новой и новой силой. Рыдания становились громче, сильнее… Я захлёбывалась собственным бессилием и смеялась над самой собой. Случилось то, о чём я мечтала — я вернулась домой, но почему теперь так больно и противно на душе? Почему я не могу выбросить из головы мир, который оказался отнюдь не дружелюбным? Почему думаю, как всё закончилось у них? Как там Мэнди? Удастся ли ей справиться с хворью? Мысли снова поволокли в туман неопределённости, и я в который раз начала думать, как себя чувствует Родрих и жив ли он ещё. Мы многого не успели сказать друг другу, лишь обменявшись извинениями, что не были до конца откровенными. В тех обстоятельствах сложно было сказать что-то ещё… А потом он исчез. Весь мир, который я ненавидела всем своим сердцем, но, как оказалось, горячо любила.

Заставив себя подняться на ноги, я приблизилась к шкафу, достала из него фотоальбом и посмотрела на снимки бабушки. Она улыбалась, глядя на меня с бумаги, а я прижала её фото к себе и снова заплакала. Я не помнила своих родителей, от них ничего не осталось — ни единой фотографии, будто их никогда не существовало. Была ли моя мать внешне похожа на Эллисон? Почему мы с Алисией словно две капли воды? Даже имена нам дали созвучные!

Но чем больше шло времени, тем легче мне становилось на душе. Я по-прежнему размышляла и вспоминала всё, но события не приносили с собой страдания, только тоску и что-то, схожее с ностальгией.

Минуло несколько дней… Может три… или четыре? Я выходила на работу, что-то даже умудрялась делать, но всё было не тем… Какая-то сплошная масса серых будней, от которых не оставалось совершенно ничего, я всё ещё помнила свою жизнь в теле Алисии, стремление вернуться, и разочарование заполняло мою душу.

В выходной я решила пойти на кладбище, чтобы встретиться с бабушкой. Только там мы с ней могли поговорить. Я всегда считала, что она слышит меня и в особо тяжелые моменты своей жизни приходила к ней, садилась у могилы, протирала памятник и плакала… горько плакала, раскрывая душу, выворачивая её наизнанку. А перед кем ещё? Лишь она могла поддержать меня, пусть эта поддержка ощущалась где-то глубоко внутри, скорее всего от внушения и от того, что я могла скинуть камень с души. Мне даже поговорить искренне здесь было не с кем, а там…

Я купила бабушке большой букет ярко-красных роз, потому что всегда считала её живой. И побывав в другом мире, я убедилась, что жизнь после смерти существует — на небесах или в таком же мире, наполненном магией и волшебством.

— Здравствуй, бабуля, — прошептала я, ставя цветы в банку и заливая их водой.

Под её звуки по щекам почти незаметно скользнули слёзы. Я вспомнила тот день, когда потеряла бабушку, — тогда я не могла поверить, что всё кончено. Сейчас все те чувства смутно ощущались, но я прекрасно помнила, как терзалась от боли, щемящей в груди, как готова была умереть вместе с ней, потому что не знала — справлюсь ли теперь, ради кого стану жить, зачем?.. Вот и сейчас все эти вопросы воскресли в памяти, и я постаралась отмахнуться от них.