Читать книгу - "Сын погибели - Владимир Свержин"

— Есть новости? — Гаврас поглядел в окно — солнце едва румянило небосклон. Кто же это в такую рань, в самом деле?

Он встал с ложа, и слуга с легким шелковым одеянием в руках, приученный к ежедневному распорядку повелителя, быстро возник в спальне. Гонец, присланный смотрителем порта, вбежал в покои архонта и склонился перед владыкой.

— Говори, — прикрывая зевоту, позволил Гаврас.

— Корабли входят в гавань, — сообщил гонец. — Семь огненосных дромонов с воинами на борту.

— Как? — повелителю Херсонеса показалось, что он ослышался. Хотел бы ослышаться.

«Семь кораблей… на каждом может быть до сотни воинов. Для чего василевсу вдруг посылать сюда такой отряд? Он что же, задумал воевать здесь? Но тогда почему я об этом ничего не знаю? А что, если людям императора, скажем, Ксаверию Амбидексу, удалось перехватить послание к Великому князю руссов… Если планы открыты, и Комнин решил, недолго думая, сместить меня, а то и убить… Почему нет, очень вероятно».

Он устремил взгляд на ждущего ответа гонца.

— Кораблям дать причалить, а ворот покуда не открывать. Скажете — таков приказ архонта, а сам я сплю и будить меня нельзя. Передай смотрителю порта, чтоб ко мне допустил лишь командующего эскадрой и не больше трех людей свиты. Все понял?

— Да, — покривил душой гонец.

— Тогда ступай.

Григорий Гаврас подошел к окну, перекрестился на высившуюся вдали колокольню.

«Так все же… Что бы могло значить появление этой эскадры?»

— Славнейший архонт велит подавать воду для омовения? — негромко спросил его замерший в ожидании слуга.

— Подавай, — отрешенно кивнул Гаврас, — да позови начальника стражи.

Он поглядел вслед удаляющемуся слуге и задал себе вопрос: «Это уже конец или еще нет? Что там было во сне с чайками: ловил я их или, наоборот, разгонял? Первое — к удаче, а если нет? Тогда сон предвещает несчастье. Проклятие, никак не вспомнить!»

Начальник стражи вошел в опочивальню легким, почти летящим шагом и с изяществом настоящего ромейского аристократа склонился перед архонтом.

— Я жду плохих вестей из столицы, — медленно, точно выдавливая из себя произносимые слова, сказал Гаврас и вздохнул, невольно пожалев, что отпустил с сыном в Аахен верного Брэнара. Коренастый молчаливый северянин не умел так изящно ходить, но ни в его верности, ни в силе удара ни у кого не было сомнений. А выбора нет, придется довериться этому… плясуну. — Очень может быть, что мне грозит опасность.

— Мы будем с вами до конца, — заверил начальник стражи.

— Постой. — Архонт жестом остановил его. — Я хочу, чтоб ты понял: если она грозит мне, то грозит и всем, кто рядом со мной, не в меньшей степени. Я полагаюсь на твою преданность и сумею вознаградить ее. Сделай так: собери воинов в полном вооружении во дворце, часть из них пусть стоит на постах. Другая — ждет сигнала в комнатах, примыкающих к зале. Кроме того, пошли еще нескольких — верных и желательно неприметных — к портовым воротам. Если прибывшие войдут в город числом больше четырех, пусть кто-нибудь мчится сюда с докладом. Если же нет — пусть следят за вошедшими: вдруг кто из них пожелает отлучиться, допустим, к отцу Гервасию, — тогда не стоит беспокоить его преподобие ранним визитом, доставьте этого человека сюда.

— Я все понял, — склонил голову начальник стражи.

— Иди, — отправил его Григорий Гаврас. — Будем надеяться, — добавил он после того, как воин покинул опочивальню, — что не все понял…

Григорий Гаврас восседал на золоченом троне, который хотя и уступал размерами и пышностью автократорскому, но не вызывал ни в ком сомнений в своем предназначении. Застывшая по обе стороны трона стража настороженно глядела на вошедших, ожидая лишь сигнала, чтобы наброситься на них и разорвать в клочья. Отлучившийся на мгновение начальник стражи приблизился к властителю и прошептал тому на ухо:

— Никто из них не ходил к Гервасию и ни с кем не общался.

Архонт кивнул и через силу улыбнулся гостям.

— Василевс Иоанн, — приближаясь на отведенное расстояние, заговорил старший, со знаками отличия наварха,[54]— шлет привет своему верному и доблестному архонту, Григорию Гаврасу.

— Я рад принимать вас в Херсонесе. Прошу извинить меры, предпринятые мной. Я вынужден был запретить воинам и матросам сходить на берег — мы здесь опасаемся чумы и должны удостовериться, что на борту нет больных.

— Больных нет, но есть раненые.

— Вы побывали в бою? — удивился архонт.

— Увы, нет. Раненые появились без сражения. Повелением василевса Иоанна мы шли в Матраху, однако буря, разразившаяся совсем близко от цели пути, разметала корабли. Из тридцати уцелело семь. Быть может, где-то остались еще, но мы потеряли их из виду, а сами еле добрались сюда — корабли едва держатся на плаву.

— Горестное известие, — вздохнул архонт, скрывая предательскую улыбку. Сердце его стучало радостно.

«Они шли в Матраху. Значит, все пока обошлось».

— Я рад тому, что вы благополучно достигли Херсонеса. Будьте моими гостями. Даст Бог — излечим раненых, отремонтируем корабли и дадим отдых вам и вашим людям. — Архонт поднялся с трона и хлопнул в ладоши. — Подавайте завтрак мне и моим друзьям!

То, что архонт именовал завтраком, скорее являлось ранним обедом, плавно переходящим в ужин и снова в завтрак. Когда количество съеденного и выпитого достигло критической точки — восприятия стоящей на столе еды уже в качестве украшения зала, — опьяневший наварх туманно поглядел в чашу, наполненную вином, и провозгласил:

— За добрейшего хозяина, в чьем доме наша злая судьба по мановению ока превратилась в добрую! Как жаль, что нам вскорости придется уходить…

— Оставайтесь. — Григорий Гаврас похлопал гостя по плечу. — Стояла Матраха без вас сотни лет и еще постоит.

— Э-э, нет, — погрозил пальцем наварх, — тут все не так, спешить надо.

— В этих краях не принято спешить.

— А нам — надо! — набычился флотоводец.

Он придвинулся вплотную к хозяину и зашептал:

— Мы должны прийти в Матраху до того, как под ее стены доберутся руссы. Тогда, — он запнулся, — т-с-с… Тогда надо ждать сигнала. Если наш посол при их кесаре даст сигнал, мы схватим севаста, что сидит нынче в Матрахе, и выдадим его Мономашичу. А если сигнал не поступит, мы должны держать стены, покуда дожди не заставят его… — он снова запнулся, — рутенов… быть посговорчивее. Конечно, если б не буря, нас было бы много больше, но и семьсот воинов тоже немало.

Глаза архонта сверкнули, но его гость, углубленный в созерцание напитка цвета патрицианской каймы, не заметил этого блеска.

— Ясно, — украдкой выплескивая свое вино под стол, ответил Гаврас, якобы запинаясь, — тогда и впрямь надо спешить. Я сам поведу войско к Матрахе!