Читать книгу - "Рось квадратная, изначальная - Борис Завгородний"

Ничего, время у него ещё есть.

– И ты, Выжига, будь здоров, оторви и выбрось. Да ты проходи, проходи, в ногах, как известно, правды нет, а кривды навалом. – Благуша приглашающе похлопал по скамье рядом с собой. – С чем пожаловал?

Выжига смущённо кашлянул, шевельнул светлыми усами.

– Да ничего, постою я… А дело, значит, вот какое. Народ меня тут к тебе послал, выборным вроде как… Многие возжелали поставить тебя Паханом кона, ежели всем пообещаешь такую же прибыль, какую сам поимел…

– Понятно, на халяву и зверь бежит, – неожиданно для себя изрёк Благуша.

– Ага… Что-то в этом роде… Ну да дело не в этом, это – так, предлог к тебе заглянуть…

– Всегда хотят купить то, что имеется в одном экземпляре, оторви и выбрось, – добавил Благуша, словно какой-то анчутка дёрнул его за язык.

Выжига удивлённо умолк, сбившись с мысли.

– Жажда богатства усиливается по мере его роста… тьфу! Да ты не обращай внимания. Выжига, это я так. Мысли вслух. Так что ты хотел сказать?

Тот ещё немного молча потаращился на него, пытаясь уразуметь сказанное, потом нерешительно заговорил:

– Послушай, Благуша, друган, пёсий хвост, я понимаю, как сильно ты серчаешь на меня сейчас…

– Да ну?

Выжига поперхнулся и опять умолк.

Благуша долго-долго смотрел на него пронизывающим (как ему хотелось думать) взглядом, заставляя Выжигу чувствовать себя всё более неловко. Затем с грустной и снисходительной улыбкой изрёк:

– Иная у меня судьба, Выжига. Выпало счастье с Милкой тебе – так тому и быть. Как говорится, ежели мечты не сбываются, их следует уценить…

«Вот тебе и на, ещё и в стих заговорил», – с лёгким ошеломлением подумал Благуша. И неожиданно сообразил, что за напасть у него с языком приключилась. По своим торговым делам он знал лишь одну могучую неоспоримую истину, поведанную ему отцом: не важно, что вам говорят – вам говорят не всю правду, и не важно, о чём говорят – речь завсегда идёт о бабках. Но все эти дни он так часто заглядывал в сборник «Апофегм», чтобы внять очередной мудрости слова печатного, что в конце концов, к его глубочайшему изумлению, теперь вдруг обнаружилось, что книжицу ему уже открывать не обязательно – достаточно просто открыть свой рот, чтобы мудрёные изречения так и попёрли, теснясь и расталкивая друг дружку.

– Вот… О чём это я? – Благуша почесал затылок, при поминая, где сбился. – Ах да. Короче, что со мной может статься? Есть же ещё похер в похеровницах, никуда не делся. Да и приметил я себе уже другую зазнобу. Может, с ней повезёт больше…

Выжига прямо ожил от его слов, расцвёл, словно красна девица, – усы встали торчком, глаза засверкали, плечи расправились, и даже армяк, казалось, снова начал наливаться сочным цветом прокисшей малины.

– Благуша, друган! Пёсий хвост! Я так за тебя рад, что ты на меня не сердишься, я… – Голос Выжиги прервался, он аж прослезился от нахлынувших чувств.

– Ну полно, полно, – проворчал Благуша. Поднявшись со скамьи, он шагнул к Выжиге и благодушно похлопал его по плечу левой рукой – той, что не была занята книжицей. – Нечего нам делить. Забыто и быльём поросло. Лучше сделай для меня одно дело…

– Да всё, что угодно! – горячо выпалил Выжига.

– Всё, что угодно, мне не требуется, оторви и выбрось. А дело вот какое – мне тут приспичило отлучиться по делам, и я хочу попросить тебя об одолжении…

– Да я завсегда для тебя всё что хошь!

– Да погоди ты, дай договорить. Ежели к вечеру не вернусь, значит, меня не будет долго, может, несколько дней, оторви и выбрось, а то и декаду, и чтобы торговля не страдала, возьми на это время мою долю в свои руки, лады? За труды половину прибыли себе возьмёшь, лишь бы дело не стояло. А я тебе, оторви и выбрось, секрет открою, как на завтра торговлю вести…

– Да я и без всяких секретов, пёсий хвост!

– Без секретов не получится. – Благуша наставительно поднял палец. – Никогда с деньгами не бывает так хорошо, как плохо бывает без них. Знаешь, какой завтра домен появится?

– Оазис! – Выжига самодовольно осклабился. – Ты с самого утра долголёд скупаешь, спрос на него до небес поднял. Народ-то уже смекнул что к чему.

– Ничто не даётся так дёшево, как того хочется, – ухмыльнулся слав. – Не Оазис. Бурелом завтра будет.

– Как же так… – Выжига растерялся. – Да я ж все бабки вложил…

– Угу. Много вас таких желающих мне навар перебить. А на откусанном яблоке лучше увидеть целого червяка, чем его половину. Но раз ты теперь мой компаньон, то вот тебе совет – держи долголёд и дальше. А завтра, когда меня не будет, ещё подкупи да у остальных уже по дешёвке забери, когда их чаяния не оправдаются и торгаши кинутся от балласта избавляться. После Бурелома Оазис и появится. Смекнул? Тут ты и на коняге будешь, оторви и выбрось!

– Дюже же ты поумнел после возвращения, – с уважением заметил Выжига.

– Умными мы называем людей, которые с нами соглашаются.

– Да откуда ж ты всё это ведаешь? – не удержался Выжига от любопытствования.

– Секрет, оторви и выбрось, большой такой секрет, – ответил Благуша, напустив на себя важный и загадочный вид. – И секрет, друган Выжига, не мой, ты уж извини.

Выжига задумчиво кивнул, подёргал себя за левый ус, вздохнул, покачал головой, словно всё ещё не веря, что дело для него так хорошо обернулось против всяческих ожиданий – и помирился, и будущая прибыль вроде как засияла, – и нерешительно уточнил:

– Благуша… Так ты и вправду не жалеешь?

– А-а, лучше жить, чем переживать, – беспечно отмахнулся слав. – Лучше сделать и жалеть, чем жалеть, что не сделал!

– Да что это ты всё загадками гуторишь, у меня от них уже голова болит…

– Ежели голова болит, значит, она есть.

Благуша привычно поднял книжицу к лицу, но, спохватившись, снова опустил. И так уже наговорил с три короба. И откуда только берётся? Прямо слово за слово цепляется, да так складно, что самому слушать себя приятно.

– Уж не из этой-то книжицы ты нахватался этакой премудрости? – смекнул тут Выжига, только сейчас приметив томик в руках приятеля.

– Точно. Хорошая книжица. Апофегмы называется, в храмовнике приобрёл. Советы умные даёт – страсть! И всегда своевременные. Словно живая, оторви и выбрось! Всё никак надивиться на неё не могу.

– Ух ты, интересно! А мне совет какой-нибудь даст, пёсий хвост?

– Да пожалуйста, оторви и выбрось, жалко, что ли, – читай.

Выжига склонился над распахнутыми страницами в руках Благуши.

– «Дудак – состояние, в котором может пребывать мужчина, не догадываясь об этом, ежели, конечно, у него нет жены», – прочитал он и нахмурился. – Не понял. Это к чему?

Благуша с трудом сохранил серьёзность на лице, сдерживая прямо-таки конячий гогот, так и рвущийся наружу из его груди. Ай да книжица! Вот так уела!