Читать книгу - "Далекие королевства - Аллан Коул"

Через несколько дней у Диосе и ее товарищей появились основания сожалеть о том, что их спасли. Пустынные ночи были так холодны, что стужа пробирала до костей, а днем же, наоборот, мы молили о том, чтобы скорее пришла спасительная вечерняя прохлада. Невозможно было сохранять тот темп, который предлагал Янош, и за это мы были благодарны бывшим рабам. И когда вовсю палило солнце и ослики ревом оплакивали свою несчастную судьбу, а у нас даже не было слез, чтобы пролить их над своей судьбой, мы уверенно полагали, что только дурак решится преследовать нас. Мы и так были обречены. Но имелся ли шанс выжить у того, кто здесь вздумает позариться на наше богатство? Тем не менее и в этом аду обитали какие-то животные, хотя я бы не взялся утверждать, что они принадлежат к реальному миру. По ночам мы слышали, как они выли, предвкушая влагу нашей крови, а в раскаленные дни кругом стояла зловещая тишина.

На третий вечер наших мучений волшебная водоискательная лоза Кассини слабо клюнула, и все дружно бросились разгребать песок, как собаки. Я зарычал от наслаждения, когда мои пальцы наткнулись на влажный песок. Я набирал его полные горсти, высасывал, выплевывал и вновь запихивал в рот. Чуть утолив жажду, чавкая словно поглощая сладкий шербет, я поднял глаза и увидел Диосе. Лицо у нее было в грязи, и, когда она усмехнулась мне, на ее зубах тоже заблестел песок. Она не удержалась от смеха, видя мою физиономию, я захохотал над ней, и наш обоюдный смех становился все громче.

Диосе очень приятно смеялась. Я слышу эти звуки даже сейчас, когда пишу, пытаясь изобразить прошлое с доступным мне мастерством. Поэт бы его описал как мелодичный, похожий на звук колокольчика или на «ветерок в священной роще». Ее смех поднимался откуда-то из глубины, из сердца, отчего у каждого, кто слышал ее, сразу улучшалось настроение. Вскоре смеялись уже все, и лишь Янош сохранил чувство реальности, приказав всем мужчинам рыть глубокий колодец, чтобы напоить животных и набрать воды впрок.

Я не стану утверждать, что этой ночью мы себя чувствовали так, словно только что выступили в этот поход, или здорово освеженными, но настроение у нас явно поднялось. Когда один из осликов закричал, Лион передразнил его, и вскоре все закричали, подражая ослам, и ничего не было слышно в пустыне, кроме наших собственных воплей.

Во время ужина Диосе сидела рядом со мной, а когда мы поели, то попыталась поговорить. Она указала на меня, произнесла мое имя и жестом обвела окружающее пространство. Повторила мое имя, но на этот раз с вопросительной интонацией.

— А, — понял я. — Ты хочешь узнать, откуда я.

Я указал на запад. Она нахмурилась и покачала головой, словно не веря, что такое может быть. Но я еще раз кивнул, вновь указывая на запад. Пока она размышляла над этим, теперь уже я произнес ее имя и обвел окружающее пространство. А откуда она? Она указала на юг и несколько раз энергично махнула рукой, показывая, что ее родина далеко. Я соединил руки, изображая их связанными, и указал в ту сторону, где мы встретились с кочевниками.

— Что произошло? — спросил я. — Как ты оказалась у них в руках?

Диосе покачала головой, не понимая, что я имею в виду. Я повторил свой жест и вопрос, и ее прекрасные глаза осветились пониманием. Диосе что-то затараторила на своем языке, тут же расстроенно смолкла и пальцами на песке показала движение идущего человека. Она изобразила лицо ничего не ведающего человека, который беззаботно напевает. Таким было начало ее путешествия, при этом я понял, что с нею было много товарищей и сильная охрана. Затем она начала изображать кочевников с жестокими и злыми лицами, высматривающих что-то вдали. Я понял, что кочевники лежали в засаде, поджидая проходящий караван. Затем было нападение, сражение; охрана мужественно сражалась, но была перебита. Потом женщина свела запястья вместе, демонстрируя, что ее заковали в кандалы. На лице ее было написано отчаяние и безнадежность. Воспоминания повергли ее в уныние. Диосе указала на восток — туда гнали захваченных работорговцы. Я понял, что там находится рынок, где продают рабов. Даже в таком виде, в широкой мужской рубашке и обтрепанных шароварах, с грязным, усталым лицом, Диосе оставалась удивительно красивой женщиной. Вождь кочевников мог бы запросить за нее приличную цену.