Читать книгу - "Приватир - Василий Сахаров"

Средиземное море. Алжир. 30.11.2064

Поход на Сардинию начинался хорошо. Погода радовала, море не штормило, а боевой дух личного состава, несмотря на недавний расстрел двух наркоманов, был на высоте. Оба БДК и «Ветрогон» покинули базу в Поццалло ранним утром 26 ноября, и спустя сутки наша маленькая эскадра легла в дрейф на траверзе В МБ Кальяри.

Перед выходом в море и во время похода всем офицерам соединения, и мне в том числе, грезились огромные трофеи, которые только и ждали, когда мы их возьмём и начнём использовать, но жестокая реальность нас обломала. Видимость была до шести миль, а берег находился от нас в пяти. В бинокли, пеленгаторы и оптические дальномеры мы рассматривали последнюю стоянку итальянских ВМС и от того, что видели, впадали в уныние. Надо сказать, что было от чего, так как зрелище в самом деле было очень угнетающим.

Вся вершина господствующей над широкой гаванью высоты была покрыта необитаемыми развалинами. Древние строения густо заросли кустарником и молодым подлеском, и зелень расползлась настолько сильно, что немалый по своим размерам город был покрыт растительностью от самых окраин до исторического центра. И это в конце осени, когда нет цветения и на Средиземноморье всё замирает. Что здесь творится весной и летом, можно только догадываться. Наверняка – джунгли Юго-Восточной Азии в миниатюре.

Ещё раз я всмотрелся в покинутый людьми город. Ни дорог, ни тропинок, ни птиц, ни животных. Ничего. Никакого движения, полнейшее запустение. Я направил окуляры на гавань, и вместо военно-морской базы или хотя бы её остатков открылся великолепный вид на огромное кладбище кораблей, которые не просто сгнили, а явно были целенаправленно уничтожены. Несколько сот искалеченных корпусов, которые застряли на береговых отмелях или оказались выброшены штормами на берег, – вот и всё, что осталось от итальянского флота. При этом можно было разглядеть следы пожаров на надстройках, отметины тяжёлых артиллерийских снарядов, попятнавших борта, и вывороченные наружу куски брони, как если бы взрывы происходили внутри самих кораблей.

Что здесь случилось в далёком 2013 году или позже, мы, естественно, не знали. Могли строить догадки, и только. Может быть, местное начальство пыталось не допустить заражённые экипажи на берег и некий важный чин приказал открыть огонь? Вряд ли, моряки бы ответили в любом случае, а на лике города следов артобстрела не видно, и Кальяри уничтожили не люди, а время и ветхость. Тогда в чём причина гибели множества военных и гражданских плавсредств? Ответа нет.

В мощный бинокль я рассматривал морское кладбище и пытался на глаз определить тип того или иного судна. Вот резкие обводы на борту и боевой трёхзначный номер на баке, не иначе как фрегат класса «Маэстрале». Чуть дальше тёмная масса, которая краешком выглядывает из воды, – дизельная подводная лодка, одной только рубкой обозначающая своё присутствие. Нависнув над ней, на взорванном причале лежит контейнеровоз, а за ним, подпирая его перевёрнутым днищем, – огромный пассажирский лайнер. Я взглянул чуть правее: вплотную один к другому на отмели притулились три небольших ржавых остова, наверное патрульные катера. И так они тянулись вдоль всего берега: плавбазы, сторожевики, эсминцы, тральщики, минзаги, плавдоки, вертолётоносцы, десантные транспорты, морские буксиры и великое множество гражданских судов. Зрелище не для слабонервных, поскольку ржавые останки древних кораблей на фоне береговой зелени, белизны чистых пляжей и прозрачной светло-голубой морской воды создавали своим сюрреалистическим видом такой душевный дискомфорт, что расслабиться было сложно. Для себя это состояние я определил как предчувствие беды и огромного горя.

Рядом остановился Скоков, наклонился к моему уху и произнёс только одно слово, которое лично меня заставило вздрогнуть:

– Радиация.

– В смысле? – опустил я бинокль и повернулся к майору.

– Мы в пяти милях от берега, а радиационный фон уже пятьдесят семь микрорентген. Нам повезло, что ветер в сторону берега, так что за полчаса серьёзную дозу мы схватить не успели.

– Сваливаем отсюда, Максим Сергеич, и чем быстрее, тем лучше.