Читать книгу - "Смертельный исход: возрождение воровки - Мэри Кенли"

Если раньше наш путь хоть немного освещался, то теперь… Обогнув помост, мы канули в непроглядную тьму.

Хоть глаза выколи — ничего не видно. Я не могла понять: как Сабелиан ориентируется в пространстве? Тем не менее, в стены мы не утыкались (и на том спасибо)… Под ногами простиралась прохлада влажного каменного пола. Я будто гуляла по бесконечной бездне, где водятся лишь мертвецы, да блуждающие духи.

Чувство страха неприятно обожгло сознание. Я покрепче ухватилась за тёплую ладонь Яростного Князя, опасаясь потерять его во тьме. Если мы разминемся, то…

Точно не найдём друг друга.

— Закрой глаза, — неожиданно твёрдо предупредил брюнет, но я едва успела выполнить его повеление. Слепящий свет внезапно хлынул со всех сторон и, даже прикрыв лицо ладонями, я чувствовала, как слезятся мои глаза. Привыкнуть к свету не просто, но, когда я смогла вновь осмотреться…

Итак, свет исходил из рук высоченных статуй, что будто сторожили гигантские каменные двери, достигающие потолка пещеры.

«Сокровище… За дверью — сокровище!» — оголтело вспыхнул мой воровской инстинкт, однако, даже я не осмелилась бы украсть что-либо в подобном месте.

Слишком высоки ставки. Одно неверное движение — и мне конец.

Сабелиан будто не чувствовал опасности. Он резво приблизился к дверям и начал сосредоточенно шарить пальцами по каменным узорам, не обращая внимания на скопившуюся липкую грязь. Всё вокруг дышало древностью…

В тот момент я вспомнила его собственные слова о том, что Великое Око может просто испепелить неугодных. Судорожный вздох сорвался с губ, когда я проговорила:

— Сабелиан, ты… Ты правда уверен?

На секунду мне подумалось: что, если наша история оборвётся здесь, в этом загадочном месте? Мягко говоря… Не хотелось бы.

Яростный Князь обернулся, ясно посмотрел мне в глаза и легко улыбнулся:

— Я уверен.

И, после этого… Шиасс нашёл выемку в камне, явно подходящую для украденной печати. Одним чётким движением, он вогнал туда печать, а я вдруг подумала: рукоять ведь похожа на ручку двери, если так посмотреть? Очень маленькую, но, хм…

Сабелиан повернул её и в нетерпении воззрился на двери. От печати прошёлся импульс энергии. По камню поползли странные лучи, словно сияющая паутина опутывала каждую часть резьбы. Эти лучи… Пронзили и нас с Сабелианом.

Чувства, которые я испытала в тот момент — сложно описать словами. Было ли больно? Отчасти. Словно многочисленные иглы пронзали мои внутренности, то обжигая жаром, то замораживая. Но гораздо хуже… Чувство, словно за мной наблюдают.

Будто кто-то большой, безразличный и слишком невообразимый смотрит на меня прямо сейчас и видит насквозь самые сокровенные, самые постыдные мысли, от которых хочется сбежать.

Но укрыться невозможно. Перед моими глазами плыли цветные блики. Я не сразу поняла, что дверей больше нет.

Зрение лишь немного прояснилось. За каменной преградой… В сияющем свете… Высоко над нашими головами… Переливалось «нечто», что, очевидно, было Великим Оком, богом этого континента и одновременно бесценным источником энергии.

Я была поражена и почти раздавлена увиденным. Настолько, что все внутренние инстинкты твердили упасть на колени и размозжить голову о каменный пол в жаркой молитве.

Чистая энергия высоко надо мной… Походила на море, на буйное море с водоворотом. Живым водоворотом.

— Великое Око… — хриплый голос Сабелиана словно ломался изнутри.

Я боялась, что водоворот выжжет мне глаза, если я засмотрюсь на него.

— Благослови наш брак, — шиасс склонился и я тоже склонилась, закрывая глаза, из которых струились слёзы.

А потом услышала звук. Странный, жужжащий, будто бы металлический звук, напоминающий рой пчёл… И одновременно потусторонний, совершенно чужой. Этот звук наполнил меня, заставил почувствовать неконтролируемый экстаз, который лишь усиливался.

Через моё тело проходила энергия, впитывалась в кожу. Это похоже на музыку… На мелодию Великого Ока.

В тот момент, когда Сабелиан начал утягивать меня за руку прочь… Я уже мало понимала произошедшее. Мы выбирались наружу, не чувствуя ног. Никто из нас больше не посмел говорить, потому как голос застревал где-то в горле, совершенно беспомощно. Я помню только то, как мы вернулись к монахам и заснули в тёмной келье.

Всё тело горело и мысли… Мысли тоже объяты небесным огнём.