Читать книгу - "Трудно быть феей. Адская крёстная - Ея Россо"

Слуги подкупленные докладывали все как один: во снах Ждан любимый по лугам изумрудным скачет на единорогах белоснежных рука об руку с королевой Вечного леса, разлучницей проклятущей. По имени её завёт, женой называет, солнышком лесным.

Чем ближе свадебный день подходил, тем ярче осознавала Зинаида — не судьба. «Но если очень хочется, почему бы и не да?» — коварно нашёптывала Феврония, зелье приворотное готовя. И Зина сломалась.

«Да!», — сказала она перед алтарём, трепетно в глаза Ждану заглядывая. «Да», — ответил жених долгожданный, равнодушно в губы дрожащие жену молодую целуя. А уж что творилось в ночь брачную с Зинаидой, не в сказке сказать, не пером описать. Да и потом горничная верная поведала, куда ездил и о чем криком кричал, на коленях стоя у кромки леса Вечного, государь тридцать пятого королевства сто сорок первого царства семьдесят второго государства. Тут-то и сломалась Зинаида, крёстной во всем доверилась.

— Не отдам государя, — прохрипела зверем раненным, глаза заплаканные на Ягиню поднимая.

— Ну что ты, что ты! — легко поднимаясь с кресла, ласково молвила Яга, рядом с царицей усаживаясь. — Ну что ты глупая, кто ж его отдаст. Тем более нынче, когда сам за себя постоять не может, — царевна платок достала, Зинаиде протянула. — Ты расскажи мне, милая, что вы с Февронией учудили? Что натворили-сделали? А я выправить помогу…

— Н-не знаю я, — судорожно выдохнула Зинаида, плат белый принимая, лицо утирая. — Что говорила крёстная, то я и делала.

— А делала-то что? — нетерпеливо рыкнул Сириус, вперед подавшись.

Зинаида испуганно отпрянула, часто-часто ресницами захлопала, прогоняя новую волну слёз. Ягиня на волка укоризненно глянула, вновь царицу приобняла, утешая. Волк смущено отступил за кресло, кивнул сотнику и оба, переглянувшись, покинули палаты царские, оставив девиц разбираться с глупостями любовными.

— А скажи мне, милая, чем привораживали? — поглаживая по плечам царицу, выпытывала Яга. — Поили чем? Или вещью какой колдовали?

— И поили, и вещью, — всхлипнула царица. — Н-но вещь уже была… Не я это… Крёстная давно еще… в первую встречу… гребень Жданушке подарила, чтобы он от любви к фее лесной не страдал! — слёзы вновь брызнули из глаз девичьих. — А он все равно-о-о-о-о её лю-у-у-убит!

— Истинную любовь магией не замазать, волшбой не погубить. Неужто тебе никто об этом не сказывал? — прижимая к себе зареванную царицу, удивленно вымолвила Ягиня. — Это дар богов. И даже если погибнут оба или по отдельности, в других жизнях встретятся и друг друга найдут. Ни человек, ни зверь, ни существо какое разорвать связь не сумеют. Отвести, заморочить, сгубить — да. Любовь вытравить — нет. Они с даром любви рождаются. Связь таких пар для мира — дар и благословение. А вы судьбы миров перекроить пытались, неразумные! — Ягиня рукой махнула, велев девице придворной воды государыне принести.

— И что делать-то теперь? — отлипая от плеча царевны и в глаза её заглядывая, прошептала Зинаида. — Не могу я его отдать, и из сердца вырвать не могу!

— Не думаю, что фея Ждана требует, — подавая кружку воды заплаканной девушке, задумчиво произнесла Яга, не отвечая на вопрос. — Тут другое что-то! Вот что, — царевна на Зинаиду глянула строго. — В себя приходи, ты царица или как? И давай, подробно вспоминай, что Феврония творила, какие слова говорила, Ждана зачаровывая. А я покуда пойду комнаты её гляну. Глядишь и найду что. Не фея к вам под стены пришла с войском снежным. Не фея… Тут — другое что-то… — повторила Ягиня, велела дамам придворным царицу в порядок привести, чаем с ромашкой напоить и ждать в тронной зале, никуда не высовываясь.

Распорядившись, Ягиня поднялась и на выход пошла. По пути клетку с вороном прихватила, слуг отправила на кухню за чаем и закусками для царицы и её помощниц. Сама же по проходам двинулась, к шорохам и шагам прислушиваясь. Ловила магию чужую, узлы колдовства распутывая по углам. Пауки при виде Ягине поглубже в тени забивались, чтобы под руку не попасть. Но Яга мимо них, не глядя, проходила, на потом оставляя зачистку. Только метки ставила в тех местах, где особо темнотой фонило.

Обойдя хоромы царские, Ягиня, по-прежнему клетку с птицей из рук не выпуская, отправилась в комнаты Февронии. Замера на пороге, оглядываясь, принюхиваясь, прислушиваясь. Сестрицу за порогом оставила, сама же внутрь скользнула и захлебнулась, словно под воду ушла. Магия в опочивальне пропитывала буквально все, хоть ножом её режь, хоть ложкой ешь. Да всё непростая — охранная. И не от людей защиту ставила сестрица. Себя саму от артефакта оберегала живого и невеомого. Фонило в комнате такмагией навьей, что в носу свербило и хотелось одновременно бежать и, замерев на месте, под ритм неведомый плавно двигаться.

«Двигаться?» — задумалась Ягиня и замерла посреди комнаты, дыхание успокоила, сердце угомонила и прислушалась. Людское ухо звук не слышало. Но Яга, даже в семье людской рожденная, наполовину не человек. Навья кровь в её жилах — как пропуск по путям-дорогам между мирами, от неё же и слух острей, и глаз точней, и внутреннее зрение появляется.

Тишина накрыла опочивальню Февронии пологом прозрачным, глуша звуки посторонние. Яга соляным столбом застыла, пытаясь уловить-услышать, кого сестрица скрывала тщательно. Погрузившись в транс, не заметила, как тенью на пороге волк возник и замер, также прислушиваясь и принюхиваясь. А через мгновение, обернувшись зверем, осторожно в комнату скользнул и к шкафу одёжному метнулся. да там и застыл, очарованный, взор с дверцы не сводя, в улыбке пасть волчью скаля. Только хвост едва заметно подёргивался, ритм неслышимый отбивая: тук-тук, тук-тук, тук-тук.

Ягиня глаза распахнула, возвращаясь из путешествия, руки к груди прижала, не веря тому, что услышала, и шагнула к шкафчику, Сириуса окликая. Волк послушно отпрянул, но далеко не ушел. Царевна дверцы распахнула и к волку прижалась растеряно. В самом сердце паутины прозрачной в коконе из магии тёмной, мерцающей всполохами алыми, пульсировало сердце живое.