Читать книгу - "Спецхранилище - Олег Синицын"

– Напомните-ка мне, полковник, – флегматично спросил я, отправляя под ноги бычок, – премия – это такая бумажка с печатью, которыми у меня оклеен весь сортир, или еще деньги?

– Деньги, причем большие. Для героев ничего не жалко.

– Тогда хорошо. А как насчет того, чтобы уничтожить пирамидку? Думали об этом? Пока она цела, нам всем угрожает опасность.

Несколько секунд Гордеев шагал молча.

– Санкции на это не получено.

Пришелец прятался в морозильной камере, но его там нашли и, наградив пинками, упаковали в цинковый ящик, в каких перевозится «груз двести» (ничего более подходящего не нашли). Ящик быстро погрузили на вертолет и увезли в неизвестном направлении. Я рассчитывал сдать «языка» еще вчера, но его путь в органы дознания оказался чуть длиннее и запутаннее. На счастье, все закончилось благополучно.

Пирамидка была помещена в ту же комнату, где объект с инвентарным номером 001 хранился последние годы. Отличие состояло лишь в том, что теперь он находился в прочном контейнере, дверь комнаты охранял неприветливый спецназовец в бронежилете, а у входа в бункер стояли еще два.

Мы сдали людям Гордеева оружие и снаряжение, отобранное у пришельцев. Орехова, успевшего обшмонать несколько трупов, военным пришлось раскулачивать с применением силы. У нас экспроприировали все подчистую, включая служебный карабин и двустволку дяди Сани. Хорошо хоть оставили куртки с надписью «ОХРАНА» на спине, а то к вечеру становилось прохладно. Лично я больше всего горевал по ускорителю перемещений. Хотя мне теперь долго не придется его использовать, чтобы добираться до спецхрана. На объекте появились новые хозяева, а мы остались не у дел. Так что не нужен мне ускоритель. Да и куртка с надписью «ОХРАНА» на спине тоже теперь ни к чему.

Дядю Саню увезли на вертолете. Военный врач сказал, что с рукой все будет в порядке. Пересадят кожу с задницы, и все будет в порядке. Уж не знаю, шутил он или говорил серьезно, в принципе медицина все может. Оставшаяся троица караульных, включая вашего покорного слугу, прошла в санитарной палатке химобработку, после чего Тарасыч и Орех отправились на разговор с особистами, а меня Гордеев взял за локоть и отвел в сторонку.

Было уже поздно, и я волновался, как буду возвращаться домой в такую темень. Но Гордеев заверил, что это не проблема и нас подбросят на вертолете.

– У меня много дел, – сказал он. – Но я хочу отблагодарить лично тебя. Держи.

Сначала я не понял, что за стальную палочку он протянул. Только через несколько секунд, поднеся ее к свету прожектора, я узнал светящийся нож.

– Это тебе подарок.

– Вот дьявол! – не удержался я от восхищенного возгласа. – Спасибо.

Не скрою, нравилась мне эта штука. Но взять ее как-то не решался.

– Бери-бери, у меня два таких, – заверил Гордеев. – Пригодится… хлебушек порезать. Только на людях не вытаскивай.

Я сунул ножик в карман штанов. Гордеев тем временем достал плоскую фляжку, отвинтил пробку. Мои натренированные ноздри тотчас уловили поднявшийся из горлышка запах чего-то алкогольного, но в то же время невероятно ароматного и вкусного.

– Это коньяк «Реми Мартэн» десятилетней выдержки. Очень дорогой. – Полковник отсалютовал мне флягой. – За тебя, Валера!

Он сделал короткий глоток и передал мне емкость.

– Давай, выпей, – сказал он. – Чтоб побольше было таких мужиков, как ты.

Меня никогда не приходилось долго уговаривать, особенно если была компания. Я вставил горлышко фляги между губ и запрокинул голову вместе с рукой. Невиданное по качеству пойло полилось в глотку, оставляя на языке приятное послевкусие. Глоток получился солидным. Пощекотав небный язычок, коньяк мягко провалился по пищеводу в желудок, а потом…

Столь дикой рвоты я не припомню с юношеских лет. Выворачивало так, будто я нахлебался заплесневелой браги. Рвало неистово, аж глаза лезли на лоб. Из груди выходил страшный крик: «У-у-уэ-э-э-э!» – а виски заламывало от боли. Желудок уже давно был пуст, но из него продолжала литься желчь. Казалось, организм мстил хозяину за многолетние издевательства над собой.

Наконец, мне удалось разогнуться и втянуть в грудь немного дымного воздуха. Стоявший рядом Гордеев выглядел сконфуженным. Ладные, до блеска начищенные ботинки полковника усеивали мутные брызги.

– Не в то горло попало? – посочувствовал он.

– Не понимаю, что со мной.

– Мне нужно идти. Флягу оставь себе. Если вдруг понадоблюсь, вот телефон.

На прощание он пихнул в мои одеревеневшие пальцы кусочек картона.

Гордеев давно ушел, а я все стоял, согнувшись в три погибели, упираясь ладонями в колени, и разглядывал землю перед собой. Мой организм больше не хотел высокоградусного пойла ни в каком виде. Даже коньяк десятилетней выдержки, который вовсе и не похож на алкоголь, скорее на мультифруктовый сок, – даже его постигнет участь отправиться не в кровь, а под ноги.

Я больше не хотел пить. Совсем.

Стоило только подумать о водке, как к горлу подступал тошнотворный ком, а виски охватывала ломота.

Пришелец что-то повредил у меня в мозгах, что-то нарушил в связях психики и физиологии. Даже если бы я очень-очень захотел, то все равно не смог бы проглотить ни грамма.

* * *

В Коровьино мы вернулись далеко за полночь. Ми-8 приземлился на пустынную дорогу возле фабрики, высадил нас и поднялся в ночное небо. Я подумал, что в первую очередь должен зайти к родителям Морозова, но человек в штатском, сопровождавший нас в полете, сообщил, что «соответствующие люди» уже сделали это. Все равно надо будет завтра зайти.

Мы очень тепло попрощались с Тарасычем и Ореховым и устало разбрелись в разные стороны по темным улицам. Теперь уж не знаю, когда увидимся. Хоть мы и герои, но с этого момента герои безработные. Надо будет позвонить Гаджиеву, поинтересоваться дальнейшей судьбой. Но это завтра, завтра… Я вошел в пустую квартиру, не включая свет, в одежде повалился на диван и моментально уснул.

* * *

Проснулся я от того, что солнечные лучи пробивались сквозь занавески и беззастенчиво светили в глаза сквозь закрытые веки. Я загородился от них ладонью, попытался поспать еще немного, держа руку на весу, но это оказалось невозможно. Пришлось сесть. От одежды воняло потом, во рту было сухо и гадко, в желудке пусто. Я нашел в холодильнике полулитровую банку деревенской сметаны и стал хлебать ее столовой ложкой, закусывая черствым пшеничным хлебом. Для придания завтраку атмосферы был включен телевизор.

Пощелкав пультом по восьми каналам, транслируемым местной телевышкой, я наткнулся на утреннее шоу, в котором некий астролог с лицом в бородавках горячо убеждал молоденькую ведущую о грядущем конце света:

– Сегодняшний день отмечен черным во всех астрологических календарях, ибо пришел час расплаты за совершенные грехи. Как сказано в откровении Иоанна Богослова: «И выйдет из моря Зверь с семью головами и десятью рогами; и дана ему власть над всяким коленом и народом, языком и племенем; и поклонятся ему все живущие на земле». Приход этих событий предвозвещен! Планеты выстроились в ряд. Клянусь вам, сегодня наступит апокалипсис!