Читать книгу - "Ириска и Звезда Забвения - Вадим Панов"

– Ты должен уйти. – Что?

Жабретти, городской голова Френцы, смотрел на колдуна со страхом. Голос его дрожал, так же как пальцы и ноги, однако несчастный нашёл в себе силы повторить:

– Ты должен уйти из города.

Повторил, удивляясь собственной смелости и страшась её.

Но повторил.

Они разговаривали в кабинете Захариуса, в его огромном чёрном фургоне, и никто из циркачей не слышал дерзкой фразы. И только поэтому городской голова остался жив.

Жабретти стоял перед колдуном, облачённый в парадный камзол, шёлковый плащ, бархатный берет с ярким пером, а на его груди висела золотая цепь с круглым медальоном, на котором был выгравирован герб Френцы. Городской голова явился в лагерь «Четырёх Обезьян» при полном параде, чтобы лично заявить Удомо:

– Ты должен уйти.

– Я? – изумлённо переспросил колдун.

– Да, ты, – подтвердил Жабретти и следующие три слова будто топором вырубил: – Должен. Сейчас. Уйти.

До сих пор Захариус ловил на себе самые разные взгляды: безразличные, в детстве, когда он ещё был никем и ничего собой не представлял; насмешливые – в начале карьеры, когда молодой колдун познавал секреты магии и часто ошибался; заинтересованные – когда он придумал стратегию изгнания фей и искал поддержки у властителей Прелести; ироничные – тогда же, когда его собеседники узнавали, что он работает в цирке «Четырёх Обезьян»; уважительные – когда он доказал свою силу и почти избавил мир от Непревзойдённых.

Теперь на него смотрели со страхом.

И не только городской голова Френцы, с которым он сейчас разговаривал, а все: жители города, мафтаны, представители младших народцев, служители цирка – все смотрели на колдуна со страхом.

Теперь…

В городе только и говорили о том, что Захариус лишил памяти и навсегда изгнал из Прелести более тысячи фей, а те горожане, которые видели трагедию своими глазами, подливали масла в огонь, с ужасом и горечью рассказывая, как с площади Изящных Эскизов исчезали прекрасные Утончённые – растворяясь в воздухе, чтобы никогда не вернуться.

Некоторые рассказчики добавляли, что видели слёзы на глазах выставленных на площади статуй.

А другие шептали, что Френца проклята и если Утончённые уйдут, город лишится души.

Превратится в каменный лабиринт, населённый ночными гадами и прочими зверями…

И люди верили.

И смотрели на Удомо со страхом… и со злостью. Как на врага.

И потребовали от городского головы изгнать зловещий цирк, надеясь таким образом загладить вину перед оставшимися Утончёнными.

Люди не представляли себе Френцу без фей.

– Не ожидал от тебя, если честно, – протянул Захариус, разглядывая напуганного Жабретти. – Надеялся, что ты меня поймёшь.

– Такого я никогда не пойму, – ответил тот. – Никогда.

И клацнул зубами, не в силах спрятать ужас.

– Ты слышал, что случилось сегодня в Прелести? – с обманчивой мягкостью поинтересовался Удомо.

– Слышал, – подтвердил голова.

– Сегодня – большой день.

– Скорее – страшный.

Потому что сегодня Звёзды Забвения вспыхнули не только во Френце, но у многих Дворцов и Щебетаний. Их заготовил Захариус, а разожгли его ученики и помощники, постаравшись созвать на «представления» как можно больше фей.

Звёзды полыхнули фиолетовым огнём по всей Прелести, объявляя волшебницам войну.

Разумеется, удар не оказался фатальным, ибо далеко не все феи проводят время во Дворцах, а кого-то и вовсе не было в Прелести, но многие, очень многие волшебницы всё-таки увидели страшный фиолетовый свет и навсегда покинули чудесный мир…

– К вечеру твой цирк должен убраться отсюда и никогда больше не возвращаться во Френцу, – закончил городской голова. – Ты проклят, Удомо, мы не хотим тебя видеть.

– Что же вы сделаете, если я откажусь? – усмехнулся колдун.

– Нападём на лагерь, – пообещал Жабретти.

– Ты рискнёшь пойти против меня?

– Да!

С этими словами городской голова развернулся и вышел из фургона.

– Какой дерзкий, – проскрипел из угла Всадник Лич. Во время разговора он молчал, не привлекая внимания, а теперь высказался. – Накажешь его?

– Потом, – отмахнулся колдун.

– Почему потом?

– Нет нужды ссориться с Френцей больше, чем уже получилось. Не сейчас.

– А я бы запугал горожан, – не согласился Всадник. – Повесил бы Жабретти на главной площади и устроил шумный праздник. Её величество учит, что нельзя спускать дерзость.