Читать книгу - "Боевая машина любви - Александр Зорич"

Шоша и Зверда быстро перекинулись фразами. Лараф успел отметить про себя, что это даже не харренский, а какой-то совершенно незнакомый язык.

Сильная рука Шоши выдернула его из-под повозки. Туда, где только что лежал Лараф, впорхнула стайка стрел.

– Не думала, что ваш гнорр такая подлая тварь, – прошипела Зверда над ухом Ларафа.

Баронесса была готова расплакаться от бессилия.

В таком омерзительном положении она еще не бывала. Неудачная охота на Вэль-Виру блекла по сравнению с этим откровенным расстрелом.

Чувствовалось, что против посольства выслали опытных, натасканных стрелков, вообще не намеренных вступать с ними в рукопашный бой. А она, Зверда, не могла даже принять свой боевой облик, ибо существовала опасность, что нескольким нападающим удастся удрать от нее верхом и донести гнорру о встрече с оборотнем.

Последнее было бы полным провалом посольства. Даже алчный Совет Шестидесяти переменил бы свое мнение о союзе с Маш-Магартом. В самом деле: идти войной против барона Вэль-Виры под предлогом того, что последний – оборотень, но при этом выступать в союзе с другими оборотнями! Поход против нечисти в глазах военных и Свода обернулся бы предприятием во славу такой же точно нечисти.

Может, с точки зрения харренской или тернаунской политики это было бы не столь уж важно, но для Варана с его многовековыми устоями и неколебимыми предрассудками – чересчур смело. Такого союза многие не поймут. Собственная же Опора Единства не поймет.

Эту цепочку рассуждений Зверда, как умная женщина и как гэвенг, прогнала в темпе Раздавленного Времени еще до того, как ворон нанес Ларафу второй удар. («Странно только, почему нас не перебили возле Старого Ордоса. Ведь среди нападающих наверняка есть те же самые офицеры, которые таскались за нами по уезду в открытую!»)

В то время как лучники держали под обстрелом повозку, трое всадников – предводитель и двое с пиками – отделились от отряда и на рысях начали сближаться с посольством.

Спасения не было. Выбивая комья из подтаявшей земли, завалилась набок последняя лошадь. Предсмертный удар копыта достал начальника охраны. Он покачнулся, на мгновение открылся для лучников, тут же получил стрелу и упал замертво.

Зверде стало окончательно ясно, что обстоятельства не оставили им с Шошей выбора.

– Барон, вы готовы к трансформации? – спросила она на наречии ледовооких.

– Но мы не можем себе этого позволить, – вздернул брови Шоша. – Вы пытались вызвать окрестных зверей?

– Да. Они не слышат меня.

– Как и следовало ожидать.

– Важно другое: я только что заключила, что терять нам нечего. В Варане все делается с ведома гнорра. Покушаются на нас по его приказу. Если так – какая разница, узнает гнорр о нашей истинной природе или нет?

– Шилолова кровь! Я должен был сообразить сразу!

– Я тоже. Но у нас нет времени на правильную трансформацию. Значит…

– Да!

– Шоша, я люблю вас. Но вы должны знать, что я была с Лагхой.

– Экое преступление. А вы должны знать, что я был с Фертимной, Лотмой и Анагелой.

– Фертимна, Лотма – можно понять. Но кто такая Анагела?

– Сводная сестра нашего кретина, – барон показал глазами на Ларафа.

– Хороший вкус. Но когда вы успели?

– Оставим до поры. Пусть эта загадка придаст вам сил в бою. Я поведаю вам ее после и если. Гамэри!

– Гамэри!

Разговор прошел с такой скоростью, что слился для уха Ларафа в несколько немузыкальных хрипов, причем ему показалось, что Шоша и Зверда говорят одновременно, не слушая друг друга.

Барон и баронесса выскочили с разных сторон повозки. До тройки всадников с белым оружием было уже совсем недалеко. Лучники только этого и ждали. Однако они не рассчитывали, что целей будет две.

Все стрелы достались Зверде. Некоторые она смогла отвести взмахом своих мечей, две отскочили от железных наперсников, но еще две, одна за другой, пробили ей горло.

Зверда упала на колени, захлебываясь кровью.

Оставшиеся в живых телохранители молниеносно сориентировались и бросились в бой вслед за хозяевами.

Чувства Ларафа вместо того, чтобы по-книжному «обостриться до предела», просто-напросто исчезли, как будто их и не было никогда. Он сомнамбулически потянул из-за пояса «Семь Стоп Ледовоокого».

Когда Пилин обрушился на чернокнижника в третий раз, чтобы полакомиться его правым глазом, Лараф будто нечаянно склонил голову набок.

Старая боевая птица, не ожидавшая такой подлости, воткнулась клювом в колесо за спиной своего врага. Сильные когти, взметнувшись в поисках опоры, впились Ларафу в грудь. Клюв ворона освободился от раздавшихся волокон древесины, голова птицы отошла назад, приуготовляя следующий удар.

И тогда Лараф проделал одно из самых нелепых с виду движений, какие ему случалось совершать за всю жизнь. Его руки подбросили книгу вверх, одновременно приоткрывая, а затем захлопнули ее вновь, но уже на голове Пилина.

Книга на мгновение словно обратилась жабьей пастью, которая должна была охватить голову птицы. Но вместо того, чтобы именно охватить, то есть остаться в приоткрытом положении, книга захлопнулась полностью, как будто голова Пилина была вырезана из листа бумаги и не имела объема.

В хорошего друга, как известно, закладки не пихают. Обычно это заканчивается плачевно для дружбы. Но иногда – для закладок.

Лараф опустил книгу на колени. Безголовая тушка животного-семь завалилась набок.

Лараф плохо чувствовал время и, к своему счастью, почти совсем не чувствовал боли, хотя сидел в нестынущей из-за новых поступлений луже собственной крови.

Лараф мысленно произнес «квадрат освобождения смысла» и вновь раскрыл книгу. Слизнул одним всеохватным взглядом содержимое.

Желтый Раздел. Ни одного слова на харренском наречии. Узорочья, лишенные всякого смысла. Пара значков той, второй письменности.

В центре правой страницы – рисунок. Переплетенные пальцы двух рук. Двух правых рук. Одна ладонь покрывает другую. Указательный палец верхней ладони заведен под указательный палец нижней, средний палец – под средний нижней и так далее, соответственно. Большой палец верхней обвит вокруг большого пальца нижней.

У основания верхней ладони был изображен стоящий человек. У основания нижней – лежащий.

В центре другой страницы – контурное изображение растопыренной руки в натуральную величину. Левой руки. Лараф вложил свою ладонь в контур. Ладонь подошла неплохо, только его большой палец оказался потолще и покороче.

Лараф слышал крики, гудение, басовитое жужжание, доносившиеся из-за повозки. Ревел Шоша. Почти по-человечьи кричала раненая лошадь.

Что эти звуки значат – Лараф не задумывался. И только на мгновение он сосредоточился, чтобы понять смысла рисунка с двумя правыми ладонями.