Читать книгу - "Абориген - Андрей Лазарчук"

Да, мозги, конечно, устают. И отвлекаться нельзя.

Опишу коротко, что получилось. Фюзеляж Собаки поставлен на толстенькие и довольно большого диаметра дутики от автожира; автожир взлетает с разбега, ему нужны колёса побольше, чем у вертолёта. Вся трансмиссия выброшена к духам, на хвостовики моторов насажены винты – толкающие. Там, где был ротор, – примитивное полумягкое крыло: две четырёхметровых трубы двенадцатисантиметрового сечения, соединённые под небольшим углом, деревянные нервюры в центре и на концах крыльев (срединная – из бонгового бруса, концевые – выпилены из древней, хорошо высохшей столешницы), передняя кромка крыла – четырёхсантиметровая труба, задняя – туго натянутый тросик. По ходу работы я отказался от идеи подвесить крыло на шарнире, поставил его жёстко и закрепил подкосами. Пришлось устанавливать элероны, но это оказалось менее геморройно, чем я думал. Стабилизатор и киль я тоже сделал не так, как первоначально собирался, то есть не склеил их из реек (клей, когда я его сварил, чем-то мне не понравился, и я решил не рисковать) – а просто выпилил из второй столешницы, придал профиль, а потом прорезал корончатой пилой около сотни отверстий, выбрав почти три четверти древесины. Всё это я прикрутил болтами к хвостовой балке. Рули я использовал от «Махмади», пластиковые, а элероны сделал из обломков его же ротора. Водяной бак от автожира очень удачно уместился на месте трансмиссии; теперь горючего хватало на восемь часов полёта на крейсерской мощности – а по моим прикидкам такая мощность была явно избыточной, самолёт в этом смысле гораздо экономичнее и вертолётов, и автожиров. Самым кропотливым делом оказалось натягивать и закреплять плёнку – и, подозреваю, без Кумико я бы не справился. Или справился. Не знаю…

Когда всё было готово, когда я погасил, рассыпал «фантом», когда убедился, что машина в общем похожа на то, что я хотел сделать, – я дал себе час отдохнуть. Каменный мёд помогал, откладывая сон на когда-нибудь, но умственную усталость он всё-таки не снимал до конца.

Было совсем раннее утро, Кумико спала, а солнце ещё не поднялось, но находилось где-то совсем рядом с уровнем горизонта. Кольцо, огненно-красная (предупреждение о надвигающемся новом шторме!) тонкая линия делила небо пополам, чуть загибаясь и чуть расширяясь ближе к зениту, там оно было дымчато-белым на бирюзовом фоне неба, и там же висели две бледные половинки лун, Розиты и Хуаниты, казавшиеся почему-то неправдоподобно огромными. Вокруг острова, насколько хватало глаз, стелился туман. Далеко на севере плотной группой шли три крупных дирижабля, и ещё три, вразброс, висели неподалёку от Стены, которая сейчас была хорошо видна: этакий опалесцирующий занавес. Она выглядела более плотной, чем обычно, и возможно, это было сделано намеренно.

Восход бывает особенно красив в Ясном, и особенно весной и осенью: там солнце поднимается строго за Кольцом, Кольцо делит его пополам, свет рассеивается на ледяных кристаллах, и кажется, что Кольцо – это стеклянная трубка, наполненная пылающим газом, и солнце поднимается внутри этой трубы, окружённое радужным облаком, и труба расплавляется там, где сквозь неё проходит раскалённый шар, расширяется, плотно облегает его, расплавом стекает вниз и снова застывает, продолжая при этом сиять…

Я не уснул – это было невозможно, но погружение в созерцание было настолько глубоким, что крик Кумико меня буквально подбросил. Я вскочил, не понимая, где я и что происходит.

– Север, – повторила Кумико тише, но от этого страшнее.

Я поймал её руку, повернулся и посмотрел туда же, куда смотрела она.

Три дракона разворачивались в небе – невысоко и чуть в стороне от нашего острова…