Читать книгу - "Ничего личного - Дмитрий Бондарь"

Через неделю Теодор и Гарри действительно представили концепцию мягкого информационного давления.

Состояла она из множества пунктов и была рассчитана на двадцать–тридцать лет. Они отказались от прямой пропаганды в "серьезных" изданиях и решили сосредоточить усилия на комиксах, детской литературе, познавательной и художественной — чтобы избавить еще только начинающее соображать население от навязываемых стереотипов. Никаких шапок–ушанок, водки, гармошек, медведей в городах и Распутиных! Все это нужно было ненавязчиво вытравить из представлений среднего американца от пятнадцати лет и младше. Того, кто сейчас ходит в школу или ползает в яслях. Их родители и деды, искалеченные "холодной войной", пусть пребывают в своих фантазиях. Молодых всегда больше, чем старых.

Пусть герои Marvel спасают русских и армян от военной угрозы неведомых Коалиций и Альянсов, прибывающих порабощать несчастных на авианосцах. Непременно на авианосцах. А американские дети сочувствуют, сопереживают, чувствуют боль других народов.

Вместе с тем по их сценарию нужно было в каждом городе с населением в сто тысяч и выше открыть центр дружбы народов. Не обязательно русских — пусть будут хоть узбекские, хоть грузинские, можно и корейские и вьетнамские! Важно, чтобы эти центры могли предлагать реальные бесплатные услуги: заменить собою воскресные школы и детские сады — чтобы каждый родитель знал, что отдав в такое место свое чадо, он получит его обратно накормленным, веселым и здоровым — и абсолютно при этом бесплатно! Чтобы все эти центры предлагали каждому городу обмен студентами, языковую практику в контакте с носителями языка, поездки в разные страны — от Франции до Монголии.

Желаете глобализации? Будет вам глобализация, но не так, как она задумана вами! Будет не глобализация рынков, а глобализация сознания. И внушаемый звездно–полосатый патриотизм мы размоем миллионом соблазнов!

План Берри–Зальца так же предусматривал создание нескольких научно–популярных изданий, способных на равных соревноваться с насквозь американизированными "Popular Mechanics", "Geo", "SciAm" и остальными подобными: что‑то перекупить, что‑то сделать заново, возродить давно забытые вроде "Science and Invention". Важно, чтобы читатель получал не однобокое представление о мире науки и техники в стиле: "все открытия делаются в Америке и разворовываются всем остальным миром".

Была в их работе и альтернатива Нобелевской премии — имени "русского Моргана" Николая Второва. Её размер предполагался на уровне трех Нобелевских, а принципы награждения не сильно отличались от оригинала. Только что было номинаций побольше — у Второва нашлось место и для математиков и для биологов и для врачей и даже для инженеров и архитекторов.

Премию должна была вручать какая‑то из европейских академий наук — французская или немецкая, может быть, австрийская, но при непременном участии в голосовании всех прошлогодних номинантов — русских, китайцев, американцев — без разницы. И это было самым узким местом пункта о премиях — убедить европейцев в необходимости введения такой альтернативы и отказаться от полного контроля над ее присуждением.

На мой взгляд, упущенной планом оказалась лишь музыка, но ни Берри, ни Зальц, ни я ничего предложить на этом поле не могли. Заменить или разбавить англоязычный поп было решительно нечем. Хотя, конечно, можно поездить по Латинской Америке и поискать несостоявшихся Мигелей Тело и Шакир… Но вложенные средства вряд ли дали бы какой‑то сравнимый эффект. А музыка в современной культуре — это очень много. Это целый образ жизни, к которому тянется молодое поколение, это тот самый джинн, исполняющий желания владеющего лампой. Можно сто лет пропагандировать успехи ученых в квантовой физике и никто этих успехов не оценит — потому что просто не поймут о чем идет речь, в то время как поп–музыка проста и незатейлива, доступна абсолютному большинству и непропорционально великолепно вознаграждает занимающегося ею. Сколько математиков, писателей или художников могут похвастаться многомиллионными доходами? А среди музыкантов, написавших десяток простеньких, узнаваемых мелодий, такие удачливые отнюдь не редкость! И пока эта диспропорция сохраняется — быть третьим справа у KISS будет куда выгоднее, чем заниматься полезным для общества (и для себя) делом. Поп–музыка — это синоним успешности, популярности и счастья в нынешнем мире. И очень жалко, что никакой массовой альтернативы мы предложить не могли.

Я прикинул примерную смету реализации их проекта, и вышло у меня нечто запредельное, на что не хватило бы средств и у старика Рокфеллера. Если, конечно, делать дело, рассчитывая на успех, а не для галочки.

Но начать можно было уже сейчас

Теперь я знал, чем следует нагрузить "нашего человека" с Кей–стрит в Вашингтоне — Бенджи Уилкокса! "Тексако" — тексакой, и бросать я ее и не подумаю — пусть Бен потешит свое самолюбие, но это всего лишь деньги, нам же следовало позаботиться о том, чтобы не испарился дружественный эффект горбачевской Перестройки и американские политики не сильно вникали в то, что происходит в наших "Центрах дружбы". Вот это — на самом деле важная задача.