Читать книгу - "Эльфийская кровь. Книга 1. Прозрачный старик и слепая девушка - Владимир Ленский"

Обстановку «гостиной» составляли еще один сундук, кресло — «родственник» того, что находилось в обиталище Алебранда, и просторный письменный стол с множеством ящиков.

Даланн указала своей гостье на сундук.

— Садитесь. Извините, что не могу предложить вам более приятные условия, но мое жилище, как вы, наверное, успели заметить, не предназначено для приема гостей.

— Ничего, я... привыкла. Я хочу сказать, привыкла к простым условиям, — ответила Софена, усаживаясь на сундук.

Она не заметила насмешливого взора, которым удостоила ее, магистр Даланн.

Разумеется, магистру и в голову не пришло угостить студентку чем-нибудь из сладостей или напитков. Комната, где они разговаривали, вообще производила впечатление необитаемой. Казалось, здесь не едят, не пьют, не спят: только заходят изредка, чтобы взять какую-нибудь позабытую вещь или написать пару строчек в тетради, давно покрывшейся пылью.

Магистр втиснула свое нелепое тело в кресло, которое невольно крякнуло под ее тяжестью.

— Смею обратить ваше внимание, — сказала Даланн покачивая в воздухе толстыми кривыми ножками, — на то немаловажное обстоятельство, что вы отнимаете у меня время. Я внимательно вас слушаю. Излагайте ваше дело.

— Это касается моего друга, Пиндара, — начала Софена. Она стиснула ладони и сжала их между колен.

— О? — Магистр округлила губы. — С каких это пор достопочтенный поэт Пиндар — ваш друг? Впервые слышу!

— Мы подружились, — сказала Софена, упрямо наклонив голову, — когда обнаружили, что между нами много общего.

— Ну что ж, дружеские отношения между студентами всегда поощрялись в стенах Академии, — сказала Даланн. — Более того. Я полагаю, что девушки, вроде вас, поступают в Академию по большей части именно ради этих самых дружеских отношений.

— То есть? — Софена вспыхнула.

— Ничего дурного, дорогая. — Даланн ободряюще улыбнулась. — Я всегда утверждала, что хорошее академическое образование открывает женщине путь в общество и помогает обрести счастье любым доступным ей способом. В том числе — завязать знакомство с мужчинами, получившими достойное воспитание.

— Вы не вполне меня понимаете, госпожа Даланн, — сказала Софена, с трудом подавив возмущение. Однако красные пятна продолжали бродить по ее лицу и шее на протяжении всего разговора, к немалому удовольствию магистра.

— Разве?

— Девушка с моими внешними данными может найти себе мужа и без академического образования, — решилась Софена.

Она чувствовала, как от ужаса у нее онемели кончики пальцев. Заявить такое прямо в лицо магистру Даланн! Тут нужна немалая храбрость.

Но против всяких ожиданий магистр Даланн не выглядела оскорбленной. Напротив, она тихонько рассмеялась, как будто Софена сказала нечто крайне забавное.

— Уф! — выговорила наконец Даланн. — Давно меня так не радовала человеческая глупость. Вы, надо полагать, считаете, что высказали мне в лицо немыслимую дерзость? Могу вас разочаровать: это совершенно не так. С моей точки зрения, вы еще безобразнее, чем я — с вашей. Не верите? Впрочем, верить мне не обязательно. Просто знайте, что есть мужчины, в чьих глазах я выгляжу привлекательной. Мне безразлично, что об этом думаете лично вы. Но смотреть, как выпучиваются ваши маленькие глазки, как из угла вашего ротика вытекает глупая слюнка — сплошное удовольствие... Впрочем, что мы с вами, дорогая, ведем себя как две заправские девицы, соревнующиеся в колкостях? Нам, академическим дамам, такое не к лицу. Согласны?

И она, подавшись вперед, дружески похлопала Софену по щеке.

— Согласна, — пробормотала Софена.

Жуткое лицо Даланн было совсем близко от ее глаз. Девушка видела каждую пору, каждую бородавку, каждый волосок в жестких серых усах на верхней губе карлицы.

— Продолжайте, — велела Даланн, к великому облегчению Софены снова откидываясь на спинку кресла. — Вы остановились на том, что Пиндар сделался вашим другом.

— Да. Я считаю его моим другом.

Софена сжала пальцы в кулак, впилась ногтями в ладони. Лишь бы не отступить, не струсить!

Карлица сверлила ее взором, и Софена опустила веки, чувствуя, как пронзительный взгляд Даланн парализует ее волю.

— Я знаю, что вы задумали! — выпалила Софена.

— Да? — протянула Даланн. Она явно выглядела разочарованной. — И что же мы задумали?

— Вам нужно, чтобы Пиндар опозорился на экзамене! Вы с магистром Алебрандом заранее обо всем договорились, — сказала Софена, чувствуя себя так, словно падает в пропасть. — Я слышала. Я была в беседке и слышала все. Вы ненавидите Пиндара за то, что он обладает способностью мыслить самостоятельно. Вам отвратительны его эстетические теории.

— Возможно, — сказала Даланн задумчиво. Выражение ее лица изменилось. Теперь оно сделалось исключительно задумчивым и каким-то мягким, расслабленным.

— Да, да! — Софена начала горячиться. — Он пишет стихи, которые вам не по нутру. Вы любите все... приторное! Да, приторное! Достаточно посмотреть на этот дом, на эти бантики и цветочки на резных панелях! На эти помпончики! Вы — мещанка! У вас мещанский вкус!

— О, — протянула Даланн, — очень интересно. Я много лет изучаю эстетику. Я убеждена в том, что эстетические законы — не субъективны, а глубоко объективны. Возможно, мои резные панели далеки от совершенства, но они находятся в струе истинного искусства. Искусства, которое призвано облагораживать быт, улучшать душу человека, обитающего в определенной эстетической среде. Неужели вы думаете, что я преподаю одно, а на самом деле, в глубине души, верю в совершенно другое. Не стоит так заблуждаться на мой счет. Я могу лгать в чем угодно, только не в своих эстетических воззрениях.

— Отлично! — воскликнула Софена. — Но почему вы отказываете Пиндару в праве на собственное мнение?

— Он может иметь какое угодно мнение, но только до тех пор, пока держит его при себе. Как только он начинает это мнение тиражировать, пропагандировать, облекать в соответствующую форму, способную быть воспринятой другими людьми, — он становится опасен.

— А все опасное должно быть уничтожено, — с горечью сказала Софена.

— Таков закон жизни. — Даланн пожала плечами.

— Так слушайте же меня! — закричала вдруг Софена. Собственное малодушие показалось ей таким позорным, что она утратила всякий страх перед магистром. — Я слышала о том, как вы сговаривались провалить его на экзамене. Я знаю все про а-челиф. Ясно вам? Я все знаю про одурманивающее зелье. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВСЕ СЛЫШАЛА.

Эффект, который произвели эти слова, оказался ошеломляющим. Магистр Даланн позеленела. Каждое пятно на ее бугристом лице начало жить своей отдельной жизнью: одни сделались коричневыми, другие — бурыми, волоски на них встали дыбом и покрылись росинками пота. Большой рот растянулся, нижняя губа отвисла. Маленькие глазки Даланн ушли глубоко под брови, точно испуганные улитки, и из пещерок глазных впадин теперь пылали две крохотные точки.