Читать книгу - "Заложник удачи - Владислав Русанов"

Перед самым рассветом Годимир заснул.

Самым богопротивным манером взгромоздил локти на святой престол, опустил лоб на раскрытые посредине «Деяния Господа» и провалился, как в мутную жижу.

Снов он не видел. Он вообще перестал видеть сны с тех пор, как умерла… Нет, не умерла, а, как бы поточнее выразиться, прекратила земное существование навья. Ни кошмаров, ни светлых, радостных грез. Ничего.

Но, как ни просило измученное погонями, драками, скачкой тело отдыха, легкий скрип приоткрываемой двери он услышал сразу. Встрепенулся, снял локти с антиминоса. Провел ладонью по лицу от лба к подбородку, прогоняя остатки сонливости.

— Ага! Не спишь, значит? Молодой еще, крепкий ты, пан Косой Крест! — бодро загудел пан Тишило. — Я в твои годы тоже по трое суток подряд мог не спать. Так ведь?

Пан Стойгнев глянул подозрительно. От его пронзительного, словно у белоперого кречета, взгляда, конечно же, не укрылись набрякшие веки и красная, продавленная переплетом «Деяний» полоса поперек носа Годимира. Вот сейчас начнет поучать. О чести, о долге, о прочих понятиях…

Неожиданно пожилой словинец подмигнул:

— Я в ночь перед посвящением так задрых, что едва дароносицу с алтаря не скинул. Вставай! Умыться бы тебе…

В руках паны рыцари держали меч и корд драконоборца.

— И чуб причесать бы, — прибавил Тишило. — А то королевна испугается такого взъерошенного.

Годимир поднялся на ноги. Колени затекли и скрипели, как несмазанные оси телеги. Чтобы разогнать кровь, пришлось пару раз присесть на корточки и встать.

Поручители терпеливо ждали, пока он закончит упражнения, а потом велели следовать за ними. Полещук выудил из-за голенища и молча сунул в руки Годимира деревянный гребешок, которым молодой человек не преминул воспользоваться. С наслаждением расчесал волосы и на темени, и на затылке, где они начали уже сбиваться в колтуны. Расправил и распушил усы.

Перед входом в главную залу пан Стойгнев вдруг приказал остановиться и подождать его.

Тишило невнятно забурчал в усы, но не оспорил.

Годимир не успел даже по-настоящему заскучать и задуматься о причине исчезновения пана герба Ланцюг, как тот вернулся. За его широким шагом, семеня, едва поспевала служанка. Молоденькая, круглолицая и курносая, но рябенькая — все щеки в оспинках. Она тащила пузатый, объемистый — два штофа[40], не меньше — кувшин.

Смущаясь и пряча глаза, служанка слила Годимиру на руки. Вода, оказавшаяся даже подогретой, сбегала прямо на пол коридора, растекаясь широкой лужей.

Пан Стойгнев придирчиво оглядел бывшего своего оруженосца и довольно кивнул, не найдя изъяна.

Тишило вернул на место гребешок. Крякнул, рывком отворил дверь залы.

По случаю церемонии посвящения здесь горели не один, а четыре факела.

Во главе стола, выставленного «виселицей», сидел король Доброжир, принаряженный в черный зипун тонкого сукна. Через плечо его величество перекинул ленту, также черную, с вышитыми золотой нитью трилистниками — гербом его рода. На тщательно приглаженных и даже, скорее всего, смазанных топленым жиром для пущей красоты седых волосах владыки Ошмян тускло отсвечивала корона — тонкий золотой обруч без зубцов и драгоценных камней, лишь украшенный по ободу тонкой вязью гравировки.

Маленькая сутулая фигурка Доброжира казалась беззащитной и слабой. А прибавить мешки под глазами и темные круги, так и вообще жалость охватывает.

По правую руку от короля по праву восседал пан Божидар герба Молотило. Вот уж кто телесным здоровьем поспорит и с горным людоедом. Лоснящиеся щеки, распушенные усы, выпирающий из с трудом сходящегося зипуна живот. Вот только выглядел ошмянский каштелян немножко обалдевшим. На вошедших даже внимания не обратил. Сидел и рассматривал свою ладонь.