Читать книгу - "Рождение Юпитера - Максим Хорсун"

Благородные юноши, коих злой рок впервые привел на пасмурный Титан, смотрели друг на друга зверем. Казалось, прикоснись к такому рукой – пальцы пронзит электрический разряд. Каждый старательно избегал контакта с другими новичками. Они словно страшились увидеть в чужих глазах отражение собственного отчаяния. Ветераны же степенно переговаривались. Будто не предстояло им после ужина угощать друг друга смертоносными ударами!

Шелли бродил по павильону подобно другим юнцам – в унылом одиночестве. В правой руке – зачехленная винтовка, в левой – нелепый шлем.

– Эй! – не слишком вежливо окликнул его незнакомый голос. Шелли обернулся: у колонны стоял, прислонившись к ней спиной, рослый остроглазый парень. Темное пятно на покатом лбу оказалось клеймом Козо.

– Подойди! – потребовал незнакомец. Прозвучало это весьма грубо.

Шелли подошел. Меньше всего хотелось выслушивать какие-то угрозы или оскорбления в свой адрес (иного от солдата якобы обезглавленного им прайда он не ожидал), но не бежать же прочь? Партия всех рассудит: и правых, и виноватых.

– Ты – Шелли? – уточнил парень. Получив в ответ утвердительный кивок, снял с пояса плоскую флягу и одним движением отвинтил крышку.

– Это – вода. Осторожно: холодная. – Он вложил флягу в ладонь недоумевающего Шелли и представился: – Алексис Козо Третий. Лекс.

– Спасибо, – Шелли прикоснулся губами к горлышку. Сделал мелкий глоток: чистейшая, ледниковая влага… никаких лишних примесей.

– Боишься? – спросил Козо.

– А ты – нет?

Козо округлил глаза так, будто Шелли завел речь о чем-то крамольном.

– Боюсь, конечно. Но у тебя есть весомое преимущество: тебе позволительно во всеуслышание хулить судьбу. Я же обязан войти в Партию непоколебимым шагом, с огнем в очах.

Шелли показалось, что «непоколебимый шаг» и «очи» позаимствованы из какого-то старого марша.

– Не пей во время ужина вино. Станут предлагать «колючку» – откажись или лучше сдай дельца патрульным. Голова на плечах и координация движений – это первооснова. Партия длится не долго, когда окажешься внутри, время вовсе перестаешь замечать. Сражение закончится до того, как ты опомнишься.

– Ты уже бывал там? – спросил Шелли, понимая, что вопрос вышел скорее риторическим.

Лекс кивнул.

– Да, один раз. Этот будет вторым. И еще: нажимая на спусковой крючок, говори противнику: «У меня нет к тебе ненависти», тогда Золотая Удача не покинет тебя.

…Немного позднее ему представился немолодой, но могучий, словно горный утес, бесфамильный. Бедолага был навсегда лишен подобающей красоты. С середины неровного лба до оттопыренной нижней губы тянулись четыре глубоких шрама. Выглядели шрамы жутковато, – точно чьи-то пальцы, оканчивающиеся кривыми когтями, прошлись по идеальному лицу сверху донизу, сдирая плоть и вскрывая кости черепа.

– Константин. – Бесфамильный чинно поклонился. – Сегодня сражаюсь на твоей стороне, благородный.

Шелли удивился: бесфамильные созданы с уникальной целью – их гены оберегают прайды от вырождения. Никому бы в голову не пришло заставлять бесфамильных мужчин выполнять партийную повинность.

Константин не стал таиться:

– Мое семя не дает новую жизнь. Прайды не нуждаются в таком бесфамильном.

Шелли вздохнул; ему было искренне жаль человека, лишенного смысла.

– Что ж… все понятно, Константин. Чего же ты хочешь от меня?

– Я буду охранять твою спину. У меня вдоволь «возможностей действия»: я вооружен молотом и им крушу скафандры, что те глиняные черепки. Но и ты не пожалей «действий», благородный, если заметишь, что воля богов забросила меня на «битое поле».

– Неужели кто-то бы пожалел?

– Так. Увы – так. Чтобы избежать досадных недоразумений, перед битвой я стал смотреть благородным в глаза. Это помогает. Видишь ли, – мой взгляд забыть трудно.

Действительно: из-под разорванных век на Шелли взирали гноящиеся, лишенные белков оптические имплантаты. Молодой человек невольно отступил от Константина на шаг.

– Моя магия, – заулыбался бесфамильный.

Чуть ближе Шелли удалось сойтись с ветераном по имени Эдвин де Штарх. Тот прибыл на Титан вместе с молодым Анжело Баттиста, которого сопровождал в пути по просьбе матери благородного.

Спокойствие де Штарха передалось Шелли. Ветеран сидел на мраморной скамье и изучал части разобранного излучателя-кадуцея, с которым предстояло идти в бой его протеже.

– В Партии не обойтись без хитрости, – звучал негромкий бас де Штарха, в то же время волосатые пальцы вертели позолоченные детали излучателя. – Обычно ни в одном скафандре не калибруют как следует систему наведения. Если метишь противнику в голову – в шлем – только потратишь впустую «возможность действия». Об этом следует знать, если собираешься кого-нибудь убить. Или наоборот – оставить живым.

Шелли задал де Штарху терзавший его вопрос:

– Что если два человека из разных команд столкнутся на открытой местности… Им ведь не обязательно убивать друг друга? Они ведь не звери… Выстрелить в воздух – и в разные стороны. Что скажешь, Эдвин?

– Первое: в Партии нет людей. В Партии есть игроки-персонажи, и они полностью во власти богов Сопряжения, – пояснил занятый кадуцеем ветеран. – Второе: если ты проявишь… гм… гуманность и не выстрелишь в противника, никто не даст гарантию, что тот поступит в ответ столь же благородно. Скорее наоборот. Я знаю, о чем говорю. И еще: не вздумай обманывать богов и чти устав Партии. Иначе, – де Штарх поднял на Шелли глаза, – рискуешь быть оставленным на второй срок в наказание.

– Такое случалось? – спросил Шелли, бледнея. Его надежды пройти через Партию и остаться верным принципам таяли, как слоистые льды Ганомайда под лучами расширяющегося Солнца.

– Случалось, – качнул бородкой де Штарх. – Мы – не Козо, чтобы дважды пропихиваться через одно и то же иголочное ушко. На втором сроке ломаются почти все. Принимаются палить по своим, бестолково тратят «возможности действий»… в таких стреляют в первую очередь.

– Ты сражаешься против меня? – спросил Шелли у молодого Баттиста. Тот сидел на соседней скамье и вертел в ладонях фужер с белым вином. Анжело виновато улыбнулся и отсалютовал бокалом. Он был навеселе.

Шелли посмотрел на красивое до приторности лицо Баттиста, оценил заботливо выращенные мускулы, – их выгодно подчеркивал обтягивающий фигуру наряд, – затем вновь повернулся к де Штарху.

Ветеран собрал кадуцей. Подбросил излучатель на ладони, заставил провернуться вокруг запястья, точным движением загнал оружие в кобуру, а затем – молниеносно выхватил.

– Если твой друг окажется на линии огня, я буду целиться в шлем, – пообещал Шелли де Штарху.

Ветеран почесал наконечником кадуцея подбородок.