Читать книгу - "Белая нить - Алена Никитина"

Из бездны забвения Олеандра вырвал перегуд голосов. Он приподнял тяжелую, словно отлитую из стали, руку и растер веки. Нашарил по соседству с ухом край пледа и укрылся им с головой. Не помогло. Гомон беспощадно истязал слух, не дозволяя предаться сну.

Зелен лист, дриады — чтоб у них типуны на языках выскочили! — опять перемывают кому-то кости.

Он откинул покрывало. Не отрывая спины от ложа, согнул ноги в коленях, дошагал ими до края ложа. И рухнул на пол, потому как верхняя часть тела отказалась принимать вертикальное положение.

— Ой! — послышался неподалеку робкий возглас Сапфира. — Ты очнулся. Как себя чувствуешь?

— Как дряхлый старик, окоченевший на морозе, — сиплым и будто чужим голосом промямлил Олеандр.

Под кожей, спицами вонзаясь в мышцы, расползалось онемение. Кряхтя и постанывая, он приподнялся на локтях и стиснул зубы до того крепко, что в челюсти щелкнуло. Боль клыками и когтями вгрызлась куда-то в поясницу, под ребра. Перегородка, отсекавшая воспоминания, треснула, разлетелась вдребезги, и они хлынули в голову ледяными волнами.

Смерть Гинуры от лап вырожденки, судный лист, пожар, отравленный дым, Фрезия, посох рек о озер и…

Сердце, уколотое болью потаенных обид, стукнулось о грудь раз, другой…

Глендауэр!

Олеандр вспыхнул, как спичка, и сел, чувствуя во рту противное жжение. Он вспомнил бледную ладонь брата, подсунувшую ему письмо. Потом в памяти зияла дыра. Затем его тащили, тянули, несли куда-то на носилках. Следом он снова потерялся в безвестности. И вот очнулся в провонявшей потом и целебными травами хижине. Кажется, в лекарне.

— Давай помогу, — прозвучало над ухом, и он позволил прохладным рукам затащить себя на ложе. — Тебе что-нибудь нужно?

— Понимание, уважение и чтобы от меня все отстали, — тихо, сберегая израненное горло, проворчал Олеандр.

И провел ладонью по груди, прикрытой туникой. Ткань пахла ореховыми благовониями. Беглый взгляд — и мимолетная догадка обернулась явью. Его переодели. Блеск! И где теперь искать письмо? Любопытно еще, куда запропастился океанид, который его настрочил?

Сбежал? Снова? Трус! И хватило же ему дерзости вломиться в поселение!

Ах да, Глендауэр ведь у нас — великий покровитель угнетенных, сердобольная душа! Жаждал помочь? Да в гробу Олеандр видал его помощь! Достаточно горя он нахлебался от брата.

И лучше бы Глену исчезнуть из леса!

Легкий ветерок, напоенный запахом цветов, прорвался через приоткрытые ставни и остудил кипящую кровь. Олеандр втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Отер взмокшие руки о плед и осознал, что елозит по слежавшемуся ложу. Под потолком, заливая хижину теплым светом, мерцали три златоцвета. Только они и рассеивали мрак, выхватывали из тьмы изломы сизых крыльев. Правое опутывали тряпицы, пропитанные, судя по сладковатому запаху, отваром из столистника.

Сапфир устроился на краю перины, зажав ладонь между колен. Его левое предплечье — явно сломанное и примотанное к лубку — покоилось на лоскуте ткани, подвязанном за шеей. Неподалёку от ореада у бочки с водой сидел Душка. Один из лепестков на его бутоне-тушке почернел.

— Бедняга, — Олеандр закусил губу и снова поглядел на Сапфира, потом перевёл взор на его перевязанное крыло.

— Пожар ни при чем, — пояснил ореад с той улыбкой, какая расцветает на лице существа, прикоснувшегося к теплым воспоминаниям. — Я еще на склоне поранился, в бою с вырод…

— Считаешь, мне есть разница? — просипел Олеандр. — Тебе должно возвратиться на Ааронг, Сапфир. В Барклей творится страшное. Ты верный друг, но…