Читать книгу - "Янтарные глаза леса - Елизавета Дворецкая"

И Творян вдруг расслабился, опустил топор, на лице его отразилось облегчение, смешанное с досадой и даже злостью. Смеяна перевела дух, оторвалась от дерева и шагнула на поляну.

– Дядька! Ты чего? – еще помня свой испуг, жалобно протянула она. – День тебе добрый! Ты меня что, не узнал? Сразу за топор хватаешься! Может, я и виновата перед тобой, ну, прости! Неужели так разобиделся?

– Эх, гром тебя в болото! Лешачья дочь! Чтоб тебе… – бормотал Творян, возвращаясь к своей колоде.

Он отвернулся от Смеяны, как будто не хотел ее видеть, топор чуть подрагивал в его опущенной руке.

– Да ты чего? – обиделась Смеяна. – Я тебе слова худого не сказала! И не думала даже! А ты сразу в болото посылаешь!

– Не думала? А глаза отводить думала? – со злой досадой ответил Творян.

Он сердился, потому что тоже испугался.

– Глаза отводить? – изумилась Смеяна. – Да кто бы меня научил? Я тебя сколько раз просила научить меня хоть чему-нибудь, а ты хоть раз согласился?

– Леший тебя научил, не иначе!

Смеяна села на полуобколотую колоду. Она ничего не понимала.

– Дядька, не ругайся! – взмолилась она. – Мне и так тошно! И так не знаю, куда голову приклонить. Тебе-то я чего сделала?

– Мне? – Творян глянул на нее с отчуждением, но уже не так враждебно. Должно быть, ее несчастный вид немного смягчил его. – А рысью кто прикинулся?

– Кем?

– Рысью! Гляжу – на опушке рысь во всей красе, к земле припала, прыгнуть норовит. Гляжу – а это ты! Чтоб тебя кикиморы взяли!

Смеяна вздохнула и покачала головой.

– Не возьмут меня кикиморы, – грустно сказала она. – Они меня боятся.

Творян наконец перестал хмуриться и внимательно посмотрел в лицо Смеяне. И дурак разглядел бы, что с ней делается что-то необычное. Улыбка пропала с ее губ, как будто потерялась где-то в лесу, румянец растаял и лишь чуть-чуть розовел на щеках, а в желтых глазах поселилась задумчивость. Зрачки их стали огромными, как у кошки в полутьме, и в черной глубине жил какой-то важный вопрос.

– Боятся, говоришь… – медленно повторил Творян. Он сел на колоду возле Смеяны, прислонил топор. – И они, родимые…

– Вот ты мне скажи, дядька! – торопливо заговорила Смеяна, обрадовавшись, что он наконец-то слушает ее. – Хоть ты скажи, ведь больше ни у кого и не спросишь. А мне покоя нет. Зачем я уродилась такая? То говорили, будто я счастье приношу, а бабка Гладина все косится, как на оборотня. Говорят, я огнище от дрёмичей избавила, а то бабка ворчит, что я их и навела, когда Грача в лесу нашла. Того гляди, скажет, что от меня одни беды! Теперь вот сватают… Говорят, удачи моей хотят. А ну как у них со мной вся скотина перемрет? Я ведь буду виновата?

– Вроде того! – Творян невозмутимо кивнул. – Это только дураки да лентяи болтают, будто боги удачу на землю с закрытыми глазами мечут, куда, дескать, само попадет! Брехня это все! Боги каждый дар свой кому-то одному предназначили. А чужую удачу если и найдешь, толку тебе от нее не будет. Так и с тобой. Если ты не их удача, то Перепелам добра от тебя ждать нечего. Как от краденого.

– Не их? А чья же? – отчаянно воскликнула Смеяна. – Что мне делать? Мне сам дед говорит: ступай замуж! На днях отдают уже, приготовили все, чуть ли не коня запрягли, к жениху везти. Только не знают еще, который жених, то ли из Чернопольцев, то ли из Перепелов. А мать говорит – не замуж, так к тебе на выучку. Ты же меня учить не возьмешь, дядька, я ведь тебя знаю!

– Не возьму. – Творян уверенно покрутил головой. – Нужны мне ученики такие.

– Так и что мне делать?

– А чего кричишь-то? Тебя уже не спрашивают. Дед с бабкой уже все решили, а ты сиди да жди, когда жених приедет. Или, – он вдруг глянул на нее, – все княжича от большого ума вспоминаешь?

Смеяна не ответила, но румянец на ее щеках затеплился сильнее. В последнее время все родичи позабыли, какими глазами она когда-то смотрела на княжича Светловоя, а вредный Творян, оказывается, помнит.

– Может, и княжича… – тихо сказала Смеяна. – Послушай, дядька! – Она вдруг повернулась к Творяну и вцепилась в его рукав; ведун вздрогнул и отшатнулся, как будто его схватила узловатая рука самого Лешего. – Не хочу я чужой дорогой идти, а своей не знаю. Неужели мне никто и помочь не может, кроме Чаши Судеб? Ты все знаешь – подскажи что-нибудь!

Творян помолчал, пристально глянул на нее, словно хотел заглянуть в душу, и отвел глаза, еще раз убедившись, что души этой странной девушки ему не разглядеть. Ведуну доступны мысли и судьбы простых людей, но в Смеяне таилось нечто большее.

Он вспомнил рысь, которая примерещилась ему на опушке. И про видение Синички на репище он тоже слышал. Это все неспроста.

– Оборотень, не оборотень, – проворчал Творян и взял свой топор. – Не знаю. Помудрее меня есть. Утренний Всадник. Правда, он Матери Макоши немногим ласковее, ну, коли ты за Чашей Судеб идти не хочешь… А тут и ходить никуда не надо, рассвета дождаться только.

Бросив топор в волокушу, ведун стал увязывать веревками наколотую щепу.

Смеяна подняла на него непривычно кроткий взгляд, помолчала, потом спросила:

– А он скажет?

– Он – скажет! – многозначительно подтвердил Творян. – А не боишься? Ведь это дело такое…

– Не боюсь, – тихо сказала Смеяна и опустила глаза. – Не знать – хуже. Я уже натворила дел, не зная. Хотела судьбы как у всех – богатого приданого, красоты, жениха! У Верёны счастье отняла, да своего не нашла. Хватит. Знать хочу, в чем моя судьба. Ради этого и к Ящеру в пасть слазить не страшно.

– Смотри – без ума вернешься, – тихо предостерег Творян.

– Так я же к полудянке ходила и с умом вернулась.

– Так то полудянка!

Смеяна упрямо потрясла головой:

– Все равно пойду.

– Ну, как знаешь.

Творян снова пожал плечами, нагнулся к своей волокуше, подобрал веревки, но только без толку тянул их и дергал в разные стороны. Руки у него дрожали.

Смеяна молча поднялась и пошла прочь. Ведун разогнулся, держа в руках концы веревок, и поглядел ей вслед. Тонкая фигурка девушки в пестром рысьем полушубке исчезла среди темных стволов и желто-бурой палой листвы, а Творян все смотрел, и ему виделись огромные янтарные глаза с острым кошачьим зрачком. Они смотрели на него из чащи леса, пронизывали взглядом, не показываясь, и Творяну стало жутко. Казалось, сама Смеяна, уходя, оставила с ним свой взгляд.

* * *

Утренний Всадник – младший из двух братьев, как день младше ночи. Он скачет по миру на тонкой грани между тьмою и светом, появляется в тот неуловимый миг, раньше которого ночь, а позже – рассвет. Старший брат – Вечерний Всадник – предвещает ночь, а Утренний – день. И каждый из них может стать для человека вестником судьбы. Но не всякий осмелится выйти по рассветной или закатной мгле им навстречу. Смертному опасно заглядывать в неподвижные глаза Надвечного Мира – знание тяжело, и не всякая душа его выдержит.