Читать книгу - "Свобода уйти, свобода остаться - Вероника Иванова"

— Меня трогает твоя нежная забота, но давай оставим каждому своё, а? Проследи, чтобы с Кириан справедливо рассчитались, а тот шарлатан, который её пользовал, вернул всё, как было. Ох, если бы я знал, чьи грязные руки не побрезговали вмешаться в нерождённую жизнь, я бы...

Маг слегка побледнел, но всё же решился спросить:

— Ты бы — «что»?

— Я бы этого умельца... Часом не знаешь, кто бы это мог быть?

Рыжик начал пятиться к порогу, который минуту назад неосмотрительно переступил, бормоча:

— Да я... как-то не интересовался... да и ни к чему мне это...

— Олли.

— М-м-м-м?

— Подойди ко мне.

— Зачем?

— Хочу получше рассмотреть твою гнусную рожу! Это ты наводил «сон», признавайся!

Вы видели, как человека передёргивает? А всем телом, от кончиков пальцев до кончиков волос? Забавное зрелище. Очень улучшает настроение: если до этого момента мне хотелось повеситься самому, то теперь склонность к убиению была пересмотрена в пользу рыжика.

Отдёргавшись, Олден подпрыгнул на месте, развернулся и дал дёру. Надеюсь, он бежал достаточно быстро, чтобы не услышать мой гогот. А если и услышал, у меня всегда оставался шанс, что в подвальных коридорах искреннее веселье могло звучать как стоны призраков.

Выплюнув последний смешок, я потушил светильники, захватив с собой только один (чтобы не плутать в потёмках) и отправился в обитаемую часть дома, а именно: к лаборатории Олли.

Дверь, как я и подозревал, оказалась закрытой. Разумеется, изнутри, потому что старый приятель имел не просто отвлечённое представление о силе моего гнева, а в бесшабашной юности сам испытал, каково это, злить наследника рода Ра-Гро. Положим, мне тогда тоже не поздоровилось — влетело по первое число от наставника, но магу повезло меньше, и сломанные кости ему вправляли и сращивали все знакомые подмастерья, обучавшиеся лекарскому делу. Из-за чего я тогда взъелся? Уже и не помню. Как странно. А ведь по первому впечатлению обида казалась вечной и незамаливаемой. Коварное время отнимает у нас слишком многое: и дурное, и хорошее, но почему-то жаль терять память даже о самом неприятном мгновении в жизни...

— Олли! Ты дома?

Из-за двери прозвучало упрямое:

— Не открою.

— Да что ты говоришь! Не забывай, какими отношениями мы связаны: мне достаточно приказать, и тебе придётся подчиниться.

— Всё равно, не открою.

Массивный деревянный щит, прикрывающий собой вход в обитель Олдена, мешал разобрать оттенки всех чувств в голосе рыжика, но, пожалуй, сегодня маг был настроен решительно, как никогда.

— Чего-то испугался?

— И вовсе не испугался!

— А убежал и заперся по какой причине?

Молчание.

— Бегство от поединка — признание вины, Олли. Помнишь об этом?

Не отвечает, зараза. Только усугубляет своё положение, но упрямится. А кто-то ещё считает упрямцем меня! Посмотрели бы на олуха, который отсиживается в четырёх стенах, беспочвенно полагая, что избежит наказания за свои злодеяния...

— Ты не должен был потакать её слабости. Да, она совершила ошибку, но можно было сразу всё исправить, а не громоздить новые, куда более опасные. Нужно было просто прийти ко мне и всё честно рассказать.

У мага вновь прорезался голос, правда, пока довольно робкий:

— И... как бы ты поступил?

Я потянулся, разминая плечи и спину, потом подумал и сел на пол, прислонившись к стене рядом с дверью и вытянув ноги.

— Не знаю.

— Вот видишь!

О, звучит как обвинение.

— Правда, не знаю. Но причинять вред я бы не стал. В любом случае. Может, согласился бы на тот же «сон», а может, сразу отпустил бы восвояси. Сейчас, когда задумываюсь, понимаю: своевременное предупреждение избавило бы меня от потерь. Но сделанного не воротишь, верно?

Ключ повернулся в замке. Дверь приоткрылась, и над моей головой раздалось тихое:

— Сердишься?

— На тебя? Сержусь. И на себя — тоже. Возможно, я только что породил на свет очередную глупость, вот только не жалею об этом. Странно, да?

Олден вздохнул и пристроился на полу рядом со мной.

— Ты мог бы меня прибить.

— Потерять трёх человек за одни сутки? Трёх близких человек? Я, конечно, дурак, но не настолько же!

— Знаешь что, Рэйден...

— А?

— Она плакала.

— Плакала?

— Не могла поверить, что ты ни разу... никогда её не «читал».

— Я и тебя не «читал».

— Знаю. Я попытался ей объяснить, сказал, что ты не любишь это делать, и если уж приходится, то...

— Удовольствия не получаю.

— Да, так я и сказал.

Я повернул голову к Олдену.

— И?

Рыжик вздохнул, рисуя пальцем круги на пыльном полу.

— Да откуда я знаю... Лучше бы ты сам ей всё это выложил!

— Нет. Мои объяснения Кири не стала бы слушать. Не смогла бы услышать, о чём я говорю.

Взглянувшие на меня карие глаза укоризненно вспыхнули:

— Она вовсе не дура, Рэйден.

— Дело не в уме, Олли. Дело в привычке. Привычка — самый страшный враг, с которым нам приходится бороться. Враг, которого очень трудно победить.

— Ты о чём?

— Кири привыкла видеть во мне господина, способного в любой миг заставить выполнять нелепый каприз.

— Но ведь ты так и делал! Будешь отпираться?

— Не буду.

Я прижал затылок к стене.

— На моём счету столько совершенных ошибок, что их хватило бы на десяток жизней. Молодой был, глупый, не понимал, что отдающий приказы ответственен за их исполнение вдвойне, потому что и дело должно быть сделано, и исполнитель не должен пострадать, никоим образом.

— Жалеешь?

— Нет.

— В самом деле?

— А стоит ли? Повернись время вспять, и я натворю ровно столько же глупостей.

Олден попробовал возразить:

— Но ты же уже будешь знать, чего не нужно делать!

— Того, чего я не знаю, гораздо больше.

Он промолчал, угрюмо сопя рядом.

Веки опустились сами собой, и дремота сразу же скользнула в усталое сознание. Боги, сколько же вы мне отмеряли сегодня... И были уверены, что выдержу? Наверное, были, иначе пощадили бы моё истрёпанное тело и порядком прохудившийся разум.

— Ты так и собираешься здесь сидеть?