Читать книгу - "Путь гейши - Алина Лис"

Он заставил ее поднять лицо и накрыл губами губы.

Поцелуй был долгим и нежным. Девушка обвила руками его шею, затрепетала, раскрываясь полностью. Радость, безбрежная, как мировой океан, захлестнула ее с головой. Мии было не так важно, есть ли у нее способности к магии и кем была ее мать. Но ее мужчина счастлив, и Мия тоже почувствовала себя счастливой.

— Я люблю тебя, — сказала она, когда Акио оторвался от ее губ. — Ты можешь не верить, ты почему-то считаешь, что тебя нельзя любить… Но я тебя люблю!

В его лице что-то изменилось. Сползла маска Ледяного Беркута, оставив растерянного молодого мужчину. Того самого незнакомца, каким Акио становился во сне. И этот незнакомец смотрел на девушку с изумлением, будто видел в первый раз. Мия вдруг поняла, почувствовала: сейчас Акио полностью беззащитен перед ней. Рухнули и пали любые стены, он впустил ее в свою душу, и теперь они открыты друг другу полностью.

Это острее и слаще, чем секс. Мгновения пугающей близости и полного доверия. Ничего более прекрасного в ее жизни еще не было.

— Мия… — начал даймё, но шум со стороны ворот прервал его.

Крик «открыть именем сёгуна!», с размаху распахнувшиеся ворота и десятки самураев в одинаковых доспехах, заполнившие двор.

Момент был упущен, Ледяной Беркут вернулся. Со словами «быстро в замок!» он отстранил девушку и почти бегом направился к предводителю незваных гостей.

— Какого демона, Тоса? — разнесся по двору его холодный и резкий голос. — Сёгун собирается взять Инуваси-дзё с этой горсткой солдат?

В поднятой руке даймё полыхнул шар ослепительного магического пламени.

Мия колебалась. Они обсуждали с Акио возможность такого развития событий, и даймё неоднократно повторял, что, если начнется конфликт с сёгуном, она должна беспрекословно повиноваться его приказам.

Но как можно уйти и оставить его тут одного?

Ворвавшийся отряд был не так велик — от силы три десятка самураев под предводительством массивного широкоплечего мужчины средних лет. За спиной даймё медленно подтягивались солдаты, составлявшие гарнизон Инуваси-дзё. Силы уже почти сравнялись, еще немного, и войска даймё просто сметут пришельцев.

Из-за спины командира показался другой мужчина — невысокий, сухопарый, чуть прихрамывающий на одну ногу.

— Кудо, — нехорошо сощурился Такухати, — и ты здесь?

— Сопротивление при аресте будет расценено, как признание в измене, — невозмутимо ответил хромой мужчина.

— Измене кому? — Даймё издевательски улыбнулся. — Ясукате?

— Благословенным островам. Генерал Такухати, вы обвиняетесь в работе на Самханскую империю. Вы обвиняетесь в предательстве Оясимы и тайном пособничестве врагу в последней войне.

Акио расхохотался:

— И сёгун действительно надеется, что остальные главы кланов поверят в этот бездоказательный бред? — лениво, даже благодушно процедил он. — Кудо, ты же умный человек…

— У нас есть доказательства, — отозвался тот, кого Акио назвал Кудо. — Передайте мне ваш кошелек.

По тому, как напрягся даймё, Мия поняла, что случилось или вот-вот случится что-то плохое.

— Я не собираюсь выворачивать свои вещи перед тобой, — процедил Акио. — Убирайся и приходи с доказательствами.

— Нам придется применить силу.

— Попробуй! — В руке Такухати снова вспыхнуло живое синее пламя.

В этот момент все чужаки разом, словно по команде, извлекли уже снаряженные короткие арбалеты. Три десятка стрел, несущих на острие смерть. Они смотрели не на Акио, на людей за его спиной — слуг, немногочисленных воинов. На Мию…

Заголосили и завизжали находившиеся во дворе женщины из челяди. Мужчины схватили все, что могло сойти за оружие.

Нужно было бежать раньше. Когда Акио велел ей возвращаться в замок.

— Стоять! — Громовой рев Тосы перекрыл прочие голоса. — Не будете дергаться, никто не пострадает. — И уже обращаясь к Акио: — Начнешь сопротивляться, и все твои люди умрут!

Даймё ухмыльнулся, не спеша гасить пламя в руке:

— Они — мои вассалы. Их долг — умереть за господина.

Воспользовавшись тем, что все взгляды были направлены на Акио, Мия сделала осторожный шажок в сторону.

Всего пять шагов, чтобы добраться до стены кузни. Спрятаться, уйти с линии огня.

Она не успела добраться до стены. Кто-то схватил Мию сзади. Девушка взвизгнула и забилась. Чужая рука вцепилась в волосы, заставляя запрокинуть голову, и Мия ощутила прикосновение холодной стали к горлу.

Акио обернулся, и вызывающая улыбка на его лице сменилась выражением ужаса.

— Не двигайся, девочка, — произнес голос над ухом.

— Кошелек, Такухати. Если хочешь, чтобы с твоей наложницей ничего не случилось.

— Не надо, — шепнула Мия.

Она не понимала, что происходит, но чувствовала, ему никак нельзя делать это. Иначе случится что-то страшное. Непоправимое.

Не отводя от Мии взгляда, Акио на ощупь отстегнул болтавшийся на поясе кисет и швырнул врагу.

— Я же велел тебе уходить, Мия, — тихо и обреченно произнес даймё.

— Виим Аль Самхан, — удовлетворенно отметил Тоса, извлекая на свет проклятую золотую бляху. — Что и требовалось доказать. Давно работаешь на империю, сволочь? Матерям и женам погибших в Огненной долине будет интересно это узнать.

— Нет! Это мое! — Мия дернулась в державших ее руках и почувствовала, как лезвие прокололо кожу.

При виде тонкой струйки крови, ползущей вниз по шее, Акио посерел.

Рука снова дернула за волосы, голос рявкнул: «Стой смирно!»

— Пожалуйста, господин! Это мое… мой…

— Мне кажется, все очевидно, — протянул Кудо. — Это ведь твой виим, Такухати?

— Нет! — Девушка зашлась в рыданиях, тщетно пытаясь вырваться. — Это мой! Он отобрал у меня!

— Мой, — каким-то чужим и равнодушным голосом подтвердил Акио.

— И ты признаешь себя изменником?

— Признаю.

Это было как в дурном сне, когда тебя не слышат, не замечают. Она билась и кричала, пытаясь достучаться до всех этих людей, рассказать, что эта бляха — ее проклятый подарок, что Акио тут ни при чем, умоляя даймё не брать на себя чужую вину.

— Тогда дай руки.

В ладонях Тосы тускло блеснули блокаторы, похожие на кандалы.

— Пожалуйста! — прерывающимся от рыданий голосом взмолилась Мия. — Акио! Не надо!

Он усмехнулся и покачал головой.

— Жаль, что я не снял с тебя сережку, Мия.

И протянул руки.

Когда последний самурай покинул двор, державший Мию солдат наконец убрал нож и выпустил ее волосы. Девушка упала на колени и зарыдала.