Читать книгу - "Спутники Волкодава. Ветер удачи - Павел Молитвин"

Роптавшие и возмущавшиеся поначалу неугомонным аррантом телохранители постепенно привыкли к блужданиям по столице и ее пригородам и сами стали подсказывать ему места, достойные, на их взгляд, внимания чудного лекаря. Случалось, впрочем, забредать им и в такие уголки Мванааке, где ни Хамдану, ни Аджаму никогда прежде бывать не доводилось, и тогда они взирали на Эвриха как на чародея. За какие-нибудь две-три седмицы он отлично изучил город и начертил подробный его план, позволявший попасть в нужную точку столицы кратчайшим путем. Несмотря на это, прогулки их затягивались порой дотемна, и, плотно поужинав на каком-нибудь постоялом дворе, они снимали на ночь комнату, спали вповалку в общей спальне или же, если попадались интересные собеседники, засиживались с ними до рассвета за чашей пальмового вина. На таком-то постоялом дворе и произошла однажды у Эвриха неожиданная встреча, вновь заставившая его вспомнить Узитави, Нумию и первое свое путешествие по Мономатане.

* * *

— Рассказывают, будто с Шекой, в бытность его учеником шорника, случилась вот какая история, — произнес злодейского вида старик, у которого не хватало двух передних зубов. — Дал ему мастер солонку и велел принести соли из соседней лавки.

«А деньги?» — спрашивает Шека.

«За деньги-то и дурак принесет, а ты сумей-ка без денег!»

Вышел Шека из мастерской и вскоре вернулся, поставив пустую солонку перед шорником.

«Где же соль?» — строго обратился тот к Шеке.

«Из полной-то солонки всякий посолит, а ты сумей-ка посолить из пустой», — ответил Шека.

— Ловко, — одобрил байку старика изрядно подзаправившийся уже рисовой водкой парень с корявыми, могучими лапищами каменотеса. — А слыхали, как Шека своему хозяину жену вернул? — И, не дожидаясь ответа, продолжал: — Нанялся как-то Шека слугой к купцу. Хорошо ему жилось: вкусно елось, сладко спалось, — пока не надумала хозяйка дома отправиться проведать своих родителей. Седмицу гостит, другую. Посылает за ней купец Шеку раз, другой, третий — вели, мол, ей моим именем домой возвращаться, а та — ни в какую. Запечалился хозяин, закручинился. Ну, Шека, видя такое дело, и говорит ему:

«Как же ты сделки с прибылью заключаешь, богатства наживаешь, а жену возвратить домой не можешь? Дай мне десять чогов, помогу твоему горю».

Дал хозяин Шеке связку чогов, хотя и не надеялся, что удастся тому уговорить упрямую и сумасбродную женщину, пока та сама домой вернуться не пожелает.

А Шека ее и уговаривать не стал. Купил несколько яиц, положил в плетенную из рисовой соломы корзину и пошел по той улице, где жила у своих родителей купеческая жена. Идет и кричит: «Кто продает хороших куриц и яйца? Приносите, покупаю! Завтра у моего хозяина свадьба!»

Выкрикивая это, прошел Шека под окнами дома, где гостила жена купца. Выглянула она на улицу, увидела: кур и яйца слуга ее мужа покупает, забеспокоилась.

«Это что же значит? Чуть я за порог, а супруг мой новую жену в дом ведет? Небось и драгоценности мои и наряды — все себе мерзавка присвоит, ежели я на нее укорот не найду!» — подумала она, подхватилась и бегом к мужу.

— А знаете, как Шека лекарем был? — спросил пахнущий кожами ремесленник. — Пришел к нему ростовщик и жалуется: так, дескать, и так, денно и нощно у меня голова болит. Сил нет, как мучаюсь. Ну, Шека осмотрел его, языком поцокал, лоб наморщил и подает склянку:

«Вот тебе чудодейственный настой. Выпей вечером чашку. А утром, если проснешься, еще две. Тогда уж наверняка поможет».

Собравшиеся за столом посетители «Веселой калебасы» захихикали. Хамдан покосился на Эвриха и произнес:

— Есть у меня знакомый лекарь, так он не хуже Шеки с недужными управляется. Сварливую Небо-жительницу, например, на тысячу хворей жаловавшуюся, одной фразой вылечил.

— Ну-ка, ну-ка? — заинтересовался хозяин постоялого двора, присевший к низкому столику, дабы послушать побасенки посетителей.

— Он сказал ей, что все ее болезни не что иное, как признаки приближающейся старости И хвори, разумеется, в один миг прошли. А еще он любит приговаривать, — Хамдан доверительно склонился к трактирщику, — что самые большие его друзья — повара. Они безнаказанно отравляют доверчивых посетителей харчевен, и потому ремесло его всегда в цене.

Хозяин «Веселой калебасы» закряхтел, остальные слушатели радостно захлопали ладонями по коленям.

— Уж не о моем ли знакомце ты ведешь речь? — вступил в разговор Аджам. — Тот тоже изрядно дельные советы дает. Пожаловалась ему Небожительница, что муж ее разговаривает во сне, а он ей и говорит: «Так ты ему позволяй днем говорить, и забот не будет».

— Вай-ваг! Наверное, мы говорим об одном и том же человеке! — притворно обрадовался Хамдан. — Пришел к нему как-то пожилой оксар и просит: «Помоги мне, во имя Великого Духа! У меня перед глазами все время какие-то зеленые круги плавают».

«А ты какой цвет предпочитаешь?» — спрашивает лекарь.

— Не аррант ли он часом, этот твой знакомец? — ухмыльнулся Аджам. — Золотоволосый такой, курчавый красавец со шрамом на щеке?

— Он самый, — ответствовал Хамдан, демонстративно отворотившись от Эвриха, в то время как остальные расположившиеся вокруг стола посетители, пересмеиваясь, во все глаза уставились на безмятежно потягивавшего пальмовое вино арранта.

Они с любопытством ожидали, чем же тот ответит на подначки спутников, но Эврих, чувствуя приятную усталость и удовлетворение от хорошо выполненной работы — ему таки пришлось изрядно потрудиться над толстобрюхим купчиной, умудрившимся сломать ногу в собственной спальне, и целой оравой его недужных домочадцев, накинувшихся на лекаря, словно стая шакалов на подраненную газель, — лишь добродушно улыбался, слушая байки развеселившихся телохранителей.

— Так вот, осматривает раз этот самый лекарь-аррант умирающего. И, чтобы хоть как-то утешить его, говорит: «Выглядишь ты, уважаемый, очень неплохо. Сердце бьется ровно, кашель сухой, цвет лица замечательный…»

«Слава Тахмаангу, — прошептал умирающий. — Значит, я отправлюсь в обитель Великого Духа здоровым».

— Да бросьте вы болтать про своего лекаря! Послушайте лучше, как Шека изобличил вора, — вновь вступил в разговор каменотес, язык которого заплетался все сильнее и сильнее. — Это случилось на базаре. Указал мясник на зажиточного медника и кричит: «Держите вора, он украл мои деньги! Он один стоял у прилавка, когда я отвернулся, больше никого не было».

Схватили медника, а он твердит, что ни о каких деньгах ведать не ведает и мошенником мясника обзывает. Притащили обоих к базарному старосте, вершить суд и расправу…

Подвыпивший ремесленник громко икнул, опустошил следующую чашу с рисовой водкой и, сделав чудовищное усилие, дабы вернуть связность речи, продолжал:

— Староста, понятное дело, только руками развел: «Свидетелей нет, а на деньгах, похищенных у тебя якобы медником, имя твое не отчеканено. Деньги, они, знаешь ли, все одинаковые. Как же я угадаю, чьи они — твои или его?»