Читать книгу - "Дурочка - Ульяна Островская"

бывшего премьера, да и тот вспомнил целителя. Разговорились не сразу, но каждый рассказал о себе и о девочке, с которой так странно свела судьба. Мойского Ушков свозил на могилку, где искать родных – никто не знал, и последний приказ императрицы бывший премьер выполнил, похоронив девочку на своем семейном кладбище.

На табличке написано: «Алексия Ушакова-Савельева».

– Ушакова, бывшая глава рода сказала, что девочка Савельева. Правильно?

– Правильно. Боюсь возвращаться к ее родителям.

– Знаешь, Ваня, а поеду я с тобой, пожалуй. Сам все и расскажу. Поставлю в известность супругу, и полетим с тобой вдвоем, у меня свой дирижабль. Маленький, но нам хватит. Я и сам небольшой, как видишь. А девочка сказала, что и на меня как-то воздействовала. Может, и подрасту…

– Все может быть. Она – гений. Была.

– Была… Жди, я быстро.

Ушков быстро ушел и так же быстро вернулся с двумя сумками в руках. И не один, за ним шла женщина.

– Жена… – сказал, извиняюще развел руками Ушков. – Сказала, куда ты, туда и я.

Женщина утвердительно кивнула:

– Ты Ее Величеству обещал.

– Что я обещал?

– Наладить со мной отношения!

Совершенно неподвижное лицо мужа было ей ответом.

В дирижабле Ушков косился на супругу, поглядывал в иллюминатор и вдруг спросил:

– Вань, как считаешь, а если я в Тобольске останусь… найдется, чем мне заняться? Денег у меня немного, но кое-что есть.

– Дело найдется, не сомневайся. У нас директор очень шустрый… да и губернатор тоже…

– Губернатора я помню, встречались. Пожалуй, так. Начну подальше… с чистого листа. А ученица твоя совсем мала, а какой след оставила в разных судьбах, да?

– Да. Ученица… И учитель.

Глава 20

Мою тетку Марью в нашем околотке называли Машкой-жадиной. И никак иначе. Несправедливо вообще-то. Она не то что бы жадничала, но знала цену и соли, и куриным ножкам, и граблям с лопатами.

Вот прибегает очередной сосед:

– Машка, ну дай грабельки!

Тетя, как правило, пьет чай. Очень уж любит чай вприкуску с крендельками, а я их опять много напекла. Тетя вдруг решила, что она из благородных, поэтому мизинчик у нее красиво оттопырен. У меня так не получается, и она давно махнула рукой – бестолку учить манерам за столом, поздно. Пора учить правильно смущаться и при этом теребить подол платья, но так, чтобы его не измять.

Тетя отхлебывает чай, задумывается и спрашивает:

– А тебе грабельки… надолго?

– На вечер!

– А ты мне что?

– Маш, – сразу возмущается сосед дядька Федот, – ну че жадничаешь-то? Нечего мне тебе дать.

– Нечего и нечего, – миролюбиво соглашается тетя, – иди без грабель.

– Ну, Машка-жадина… попроси ты у меня че-нить, ХРЕН тебе будет!

Дверь хлопает. Тетя сползает в обморок. Потому что совсем не выносит ругань, никакую, раз благородная.

Дядька Федот чуть не сбивает с ног следующего просителя.

Молоденькая соседка Дунечка, старше меня всего на два года, ей семнадцать, но живет одна, отец на заработках. Она робко заглядывает в дверь:

– Тетечка Мария, вечер добрый!

– Недобрый, – стонет тетя. Я помогаю ей сесть ровно и сую очередной кренделек, – а ты за чем явилась?

– Тетечка Мария…

– Мари!

– Тетечка Мари, – быстро поправляется Дунечка, – я с маленькой просьбишкой…

– Ну?

– Заберите пораньше работника!

– О как! – удивляется тетя.

Я тоже вытаращила глаза.

После кары господней мужского населения, считай, и не осталась. В нашем околотке выжили дядька Федот, на соседней улице семилетний Фомка, а в тупичке напротив сумасшедший дед Моисей.

И все из мужиков.

Дядька Федот как раз уезжал на мельницу через две деревни за горой, там и отсиделся, ничего не зная. Фомку в наказание за проказы отправили в амбар убираться, и тяжеленую дверь закрыли, потом уж стук соседка услышала и выпустили живого-здорового. А чистюля Моисей торчал, как всегда, на речке, и за ним никто из детей не пришел. Он и проспал эту страшную ночь в чьей-то лодке, а выловили ее, когда вода спала, за сто верст от нашего села.

У тети не выжили старшие сестра и брат, и дети их общим числом пятеро. И дом осел и рассыпался под градом камней. Тетя не выходила замуж, с родней проживала и осталась в одночасье без крова.

У меня погибли родители и оба