Читать книгу - "Я и это переживу - Наталия Журавликова"

– Давай переместимся в твоё любимое место, Уля, – попросила Тара.

– Мы уже в нём, – ответила девочка. – Я у себя дома. Не тут, а в квартире, где мы живём с Егором. Сегодня важный день.

– Почему он важный, расскажи?

– Свадьба. Сегодня свадьба Егора.

Только что Ульяна понимала, что она сидит в кресле, дома. Там, где живёт она и её мама. И тут же вдруг будто перенеслась в СВОЮ квартиру. Увидела свой туалетный столик, возле которого стояла, задумчиво перебирая украшения. Ничего из этого на торжество не наденешь! Платье она уж разорилась, купила себе новое. Раз Егор настоящую свадьбу себе захотел. Он так от неё отдалился в последнее время, её мальчик. Стал чьим-то мужчиной. Девушка кажется, милая. Очень красивая, на таких все заглядываются. Идёт, словно танцует. Она, Анна, никогда такой не была, даже в самом цвете молодости. Столько женственности в одном её изгибе плеч, сколько во всей Анне не будет, даже если она вернётся в свои 25, приоденется и влезет в туфли с каблуками. Её сын нашёл полную противоположность матери, что уж говорить.

Она посмотрела в зеркало, где отражалась женщина чуть старше 60-ти лет, с хорошей укладкой, легким макияжем, сделанным со вкусом. Это не она сама, всё в парикмахерской сотворили. И прическу сообразили, и накрасили, о маникюре тоже не забыли. Женщина задумчиво взяла в руки заветную коробочку с сувенирами. Надавила тайную кнопку, вынула то самое колечко. Последнее, что у неё осталось на память от родителей. Примерила на палец. Надо же, ещё налезает. Когда Егор сказал, что хочет сделать Ирине предложение, она было хотела предложить ему подарить ей это кольцо. Как ни крути, оно же семейное, ценность. И едва собралась это сказать, как сын достал из кармана футляр в виде ракушки. Там, конечно же, было кольцо. Дорогое, элегантное. Как раз для такой женственной и современной особы. Куда там она со своим старьём.

Анна спрятала украшение на место. Ей хотелось плакать. Это, наверное, нормально, в порядке вещей. Сегодня женится единственный сын, плакать даже положено. Странно, если бы у неё глаза не были сейчас на мокром месте, идеологически неправильно. Дальше была свадьба.

– Расскажи, какая свадьба? – услышала Ульяна (теперь она Ульяна!) голос будто откуда-то издалека.

– У Егора очень красивая невеста. Сейчас она моя мама. А в тот день на ней было платье вышитое, белое, с фатой. И гостей много очень. Играет музыка, гости выступают с микрофоном. Речи говорят, подарки делают. И Егоровы балбесы тут в полном составе, изображают взрослую мужественность.

Она видела многое, но рассказывала только меньшую часть, не всё можно было облечь в слова. Да и не все слова, которые звучали в её голове, она понимала, будучи Ульяной. «Идеологически», «мужественность», «особа»… Откуда это всё?

Шумный праздник, она такие никогда не любила. Для неё в радость – посидеть дома с книгой, или созерцая хороший фильм. Шумные сборища только утомляют. Ещё и тост говорить нужно. Да и Сёма с его взглядом побитой собаки непринуждённости обстановке явно не прибавлял. Можно подумать, это она его с ребенком одного бросила, да ещё постоянно скулила по телефону: «Не могууууу…. Скууууучаюююю… Сыночка бы увидеть, люблю сильно-сильно». И сыночек уши развешивал, вон как папка страдает сильно, жалко у него обстоятельства, приехать не может никак, вот если бы ты, мама, меня свозила к нему. Правда, постепенно сын понял, что к чему. Анна надеялась, Егор в курсе, что любовь – это действие. Хорошо, её окружение не требовало никогда создавать положительный облик отца, это сейчас женщину заклюют, посмей она что негативное о производителе сказать. Обвинят, что сына морально уродует и не даёт ему правильной модели семьи. Будто этот самый отец как раз – даёт. Но что об этом толковать, всё пустое.

Анна почувствовала, как горит лицо. Нужно сходить в туалет, водой его что ли ополоснуть из крана. Аккуратно, чтобы весь макияж не облез, а то хороша она будет. Возвращаясь, услышала разговор в неприметном месте. За санузлом была небольшая ниша, где удобно было уединиться и болтать. Надо было пройти в зал, праздновать дальше, но она вдруг застыла, словно пригвождённая к месту колышком мимолётно кинутого замечания.

– Как твоя свекровь свежеиспеченная? – это явно кто-то из подружек невесты. Кажется та, что беременная. Их там две в положении было, какая-то из них. – Достаточно пропеклась?

– Да нормальная вроде бы женщина, – отвечала невестка.

– Ну да, нормальная. Ты с ней ухо востро держи. Он парень классный, но до сих пор с мамкой живёт. Представляю, как она ему в уши поёт. Перехватывай инициативу. Ты теперь жена, главная в его жизни женщина.

– Ой, Светка, да не нагнетай. Егор не маленький, он понимает, что теперь у нас семья – это я и он. И любой третий, кроме наших детей, там лишний.

Третий – лишний. Может, ничего такого в этих словах и не было, но Анну они словно по голове огрели. Она не стала слушать, что там дальше кумушки будут говорить, да как ей кости перемыть решат. Щёки пылали ещё сильнее, чем до того, как она решила их охладить. Ничего не видя перед собой, пошла к празднующим. Видимо, в тот момент в ней родилась та самая Свекобра с талантами мелкого мстителя. Ладно, авторитарной и резкой она и до того была. Но теперь эти её милые качества получили идеально подходящий прикладной объект.

Потом она вдруг очутилась в своей гостиной. Она заходила туда с подносом в руках. На подносе – тарелочка с печеньем, чайник с заваренным оолонгом, чашечка, несколько конфет. Собиралась посмотреть ледовое шоу. А там уже было занято. Молодые уставились на экран, обсуждали события, происходящие там.

– О, спасибо, мам! – Егор взял у неё поднос. Решил, что она для них угощение принесла. – Я сейчас за второй чашкой сбегаю.

Конечно, она же не догадалась на всех посуды захватить. За второй. Не – «ещё за двумя». На свою голову разбаловала увальня. Он вообще, замечает, что она тут тоже живёт и у неё есть собственные интересы?

– Сегодня финал «Ледникового периода», уже пять минут, как началось, – сказала она. – Хочу посмотреть.

Егор уже успел убежать на кухню.

– У нас уже скоро закончится, – беззаботно откликнулась невестка. – Сразу переключим.

У Анны потемнело в глазах. Её чай. Её печенье. Её сын. Её телевизор. Её пульт!!! Конечно, она зря так вспылила. Но что сделано, то сделано. Она подошла к нахалке, забравшей её жизнь, и вырвала пульт у неё из рук. Ирина вскочила, будто ошпаренная.

– Мам, ты чего? – сын вернулся со второй чашкой, и теперь смотрел удивленно на разъярённую мать.

– Я буду смотреть финал, – отступать ей было некуда. А что делать, извиняться, говорить, что погорячилась? Нет, ещё хуже выйдет. Удовольствия от программы она, конечно, не получила. Сидела и думала, во что превращается её жизнь, как всё изменилось, и что делать, если ты лишняя в своём собственном доме. Да, она сама их сюда жить позвала, и уверяла, что преград ни в чём чинить не станет. Все матери так говорят, наверняка. Но почему, почему они оба относятся к ней как к досадной помехе для приятного вечера? Должна ли она отойти в сторону? Третий в «их» семье лишний. Обидно. Вот так становишься лишним для самого дорогого человека в твоей жизни.