Читать книгу - "Туман - Диана Курамшина"

Через день нам предстоял маскарад в том же зале дворянского собрания. От предыдущего он отличался разительно. И даже не тем, что мещан почти не было, а из купцов присутствовали только самые «весомые», которых не пригласить невозможно.

Отличие было среди присутствующих аристократов. Если в доме губернатора были те, кто уже служил России, то здесь по большей части собрались представители старых родов Великого Княжества Литовского.

Некоторые из них старательно вливались в дела империи, другие же жили мыслью о восстановлении независимости. Находились и такие, что хотели даже возрождения в составе Речи Посполитой.

Скорее всего поэтому многие пользуясь возможностью маскарада прикрывали лица масками. Да и танцующих было, как ни странно, очень незначительное число. Зато ломберные столики были заняты все, и вокруг них образовывались небольшие группки, кажется больше занятые беседами, чем картами.

Между ними курсировали различные господа, ненадолго останавливаясь то у одних, то у других столиков, создавая иллюзию движения.

Марии так понравился кокошник Снегурочки, что наша семья решила предстать на маскараде в подобии старинных русских нарядов. Благо, хоть в этот раз «бабушка» не намеривалась эпатировать собрание и поддержала нас костюмом.

Господин Исупов и тут присутствовал «по долгу службы», так как граф Толстой отговорился плохим самочувствием. Вице-губернатор время от времени знакомил нас с новыми лицами. Таким, к моему изумлению, оказался Илья Андреевич Баратынский^[150]. Каким образом морской капитан-командор, командовавший российскою эскадрою, оказался в наших краях выяснилось довольно скоро.

Илья Андреевич очень эмоционально рассказал нам как после заключения Тильзитского^[151] мирного договора передавал французским властям ранее занятые русским флотом крепости Корфу, Кастель-Нуово, Эспаньолу, Будуа и Каттаро. А потом возвращался из Далмации^[152] в Петербург сухим путём, заехав в семейное имение. В дороге же познакомился с Иван Ивановичем Барышниковым^[153], чья усадьба – Алексино, находилась в Смоленской губернии, недалеко от Дорогобужа.

И вот в этом году он имел удовольствие обвенчаться с дочерью Барышникова – Софьей. Они с супругой приехали на праздники к её родителям, но сам Иван Иванович – получающий огромные доходы от торговли хлебом, должен был отбыть по делам в Могилёв, куда и взял с собой зятя.

Как вскоре поделился сам Иван Иванович, приехал он для покупки картины и надеялся встретиться здесь с продавцом. Аким Петрович поведал шёпотом, что господин Барышников слывёт крупнейшим коллекционером живописи.

Ещё одним неожиданным гостем оказался Антоний Радзивилл^[154], зачем-то приехавший на праздники к многочисленной родне, имеющейся даже в нашей глубинке. Это всё было странно, учитывая, что – будущий князь-губернатор княжества Познанского^[155], ещё в молодости отбыл учиться в Саксонию, оттуда вскоре переехал в Берлин и там удачно женился на прусской принцессе. Был известен своими про-прусскими настроениями, а также поддержкой коалиции Пруссии, России и Австрии против Наполеона, которая предусматривала создание отдельной армии из уроженцев бывшей Речи Посполитой.

Но тут вспомнила… его брат – Михаил Радзивилл один из предводителей Польского восстания 1830 года, сейчас должен собирать пехотные полки для Герцогства Варшавского. В кампанию 1812 года он командовал польской бригадой корпуса Макдональда и дослужился до генерала. Как порой бывает, братья одной семьи могут находится по разные стороны противостояния.

Этот маскарад мне всё больше напоминал какое-то политическое собрание в преддверии войны.

Навёл меня на эту мысль Павел Матвеевич, по обыкновению подошедший к нам. Между делом он просил Екатерину Петровну не принимать в оплату бумажных ассигнаций, по секрету поведав ей, что видел множество подделок, которые даже в канцелярии распознать не смогли.

Эта фраза и сняла какую-то праздничную пелену, напомнив мне, что двенадцатый год наступает. Пригласив меня на танец, «провидец» напомнил, что на ряде наполеоновских ассигнаций были опечатки и ошибки в написании русских слов, на некоторых было напечатано «госуларствення» вместо «государственная» или «холячей» вместо «ходячей». А также другие мелкие погрешности.

Господина Рубановского обеспокоило обилие польских гостей и вообще иностранцев в последнее время. Мужчина сообщил, что одна из специальных типографий по французским подделкам, как он помнит, действовала в Варшаве и наиболее часто печатала фальшивые ассигнации достоинством двадцать пять рублей.