Читать книгу - "Палачи - Олег Овчинников"

Заведующий снял очки, от чего немедленно стал похож на крота, выбравшегося из заплесневелого подземелья на яркий солнечный свет. Он задумчиво пожевал дужку и примирительно сказал:

— Вы сказали «добавить еще». О какой конкретно сумме могла бы идти речь?

Глядя на его склоненную лысинку, покрытую прической толщиной в один волос, и на пухлые пальцы, перебирающие купюры, Коршун очень жалел, что не может пристрелить этого идиота. Насколько все было бы проще и правильней. Но пока что шумиха была ему совсем не нужна.

Получив прибавку, заведующий совершенно успокоился, даже повеселел и сам вызвался довезти до ворот каталку с одним из больных. Вопрос, который он задал после того, как они выбрались за территорию больницы, был продиктован скорее любопытством, нежели заботой о своих подопечных.

— Вы собираетесь перевозить пациентов на грузовой «газели»?

— Не волнуйтесь, — сказал Коршун. — Внутри машина оборудована не хуже, чем карета «скорой помощи». Оставьте каталку здесь, дальше мы справимся сами.

— Хорошо. До свидания. И последний вопрос, если позволите.

— Ну?

— Что у вас с голосом?

— А вот это уже совсем не ваше дело.

Заметив их приближение, водитель «газели» бросил на капот газету, которую до этого читал, и распахнул задние дверцы. Он посмотрел на неподвижных пациентов, потом на грязный пол машины и неуверенно спросил:

— Что, прям так и грузить?

— Да. Прям так и грузите, — устало ответил Коршун.

— А они не того? Я в смысле, их не растрясет по дороге?

— Вы, главное, довезите их живыми. Остальное — моя забота.

В Ромашкове заведующей была женщина. Она тоже носила очки, но ее глаза не бегали, а смотрели на собеседника спокойно, даже нагло. Коршун не в первый раз общался с заведующей и знал, что алчность в ней давно победила подозрительность. Хотя, видимо, все- таки не до конца.

— Вы приготовили все, как я просил? — уточнил он.

— Да, — ответила стерва в белом халате. — Пациенты ждут вас в телевизионной. Так мы называем комнату отдыха.

— Все шестнадцать?

— Да. Вы сказали, что вам хватит четверти часа.

— Вполне.

— И еще. Я хотела бы присутствовать на вашем занятии.

— Это исключено, — жестко сказал Коршун. — Я совершенно не готов к публичной демонстрации моей методики.

— Я умею хранить секреты. И у вас уже была возможность в этом убедиться. Мною движет простое любопытство. — Заведующая попыталась улыбнуться, но попытка вышла неубедительной. — Я просто не представляю, как может выглядеть сеанс групповой терапии у пациентов, чьи психические и физические состояния настолько варьируются.

— И тем не менее мой ответ — нет. Извините. Это не вопрос доверия. Просто я… немного суеверен.

— Но… — не спешила сдаваться она. — В любом случае прямо за дверью будут дежурить два санитара и медсестра. И если что-то пойдет не так…

— Не волнуйтесь. Теперь все пойдет так.

— Мы все равно будем следить за ходом эксперимента.

— Это ваше право.

— Это наша обязанность, — уточнила заведующая, изображая оскорбленное достоинство.

— Не будем спорить. Пусть ваши санитары помогут мне с носилками.

— Хорошо. Я распоряжусь.

Два дюжих молодца в белых халатах молча подхватили носилки с молодым армянином и скрылись в здании. Коршун подождал, пока они вернутся за Ильей Сысоевичем Рудным, и пошел следом за ними. На пороге телевизионной комнаты санитары рухнули замертво. Молоденькая медсестра, дежурившая за столиком в коридоре, склонила голову и как будто задремала. Коршун кое-как в одиночку переволок носилки через порог, хотя большой необходимости в этом не было. Теперь он знал, какие ощущения испытывает человек, минуту назад завершивший труд своей жизни. Никакой радости или облегчения. Только ноющая пустота в том месте, где долгое время обреталась цель.

Коршун обвел взглядом пациентов, присутствовавших в большой квадратной комнате. Их было восемнадцать. Шестнадцать мужчин, слабо похожих на живых людей, и пара женщин, неотличимых от мужчин. И только Коршун знал, чего ему стоило собрать эту компанию в одном месте.

Минуту назад больные, не считая прибывших сегодня, разговаривали, передвигались по комнате, шаркали тапочками и шмыгали носами. Но как только носилки с последним из них показались в дверном проеме, все звуки стихли, и все движения прекратились. Бывшие сотрудники Лаборатории Автономных Систем замерли в тех позах, в которых были, словно дети, играющие в «Море волнуется раз». Глаза у большинства были закрыты. Остальные смотрели в одну точку. Так продолжалось еще несколько минут. Потом мужчина средних лет, застывший на краешке стула, медленно повернул голову и сказал:

— Ну, здравствуй, Коршун. Как же приятно снова почувствовать себя… даже не живым — целым! Какой сегодня год? Не отвечай, я уже выяснил. Почему ты морщишься?

— Извините. Я очень рад вас слышать. Но вы не могли бы выбрать другого носителя? Этот, по-моему, недавно наложил в штаны.

— А ты эстет, Коршун, — усмехнулась полная пожилая женщина, остриженная под ежик. — Предпочитаешь общаться с дамой?

Коршун обернулся к ней и не сумел скрыть гримасу отвращения. Из приоткрытого рта «дамы» на воротник синей пижамы тонкой струйкой стекала слюна.

— Если можно… — начал он.

— Ну ладно, ладно, — сказал другой мужчина, сидящий на полу в обнимку с большим резиновым мячом. — Хватит привередничать. Ты тоже, между прочим, не лицо с открытки! Сейчас все в порядке?

— Да. Спасибо большое, — поблагодарил Коршун. — Сейчас все очень хорошо.

— Я тоже не в восторге от того, что мне приходится существовать в коллективном сознании этого отребья, — заявил мужчина. — Но другого материала не оказалось под рукой. Мне срочно нужна была резервная копия. Это было временное решение и в той ситуации, пожалуй, единственно верное. Как бы то ни было, оно помогло мне перенестись в будущее на два года. Сохраниться, как маринованному помидору в банке. Кстати, почему ты так долго ждал?

— Были трудности. Я работал, собирал информацию.

— Так на этом свете появился человек, которого любит Олег Гарин? Я имею в виду, помимо самого Олега Гарина?

— Да, это Марина Гарина. Они поженились прошлой весной. Вот ее фотография. — Коршун сунул руку за отворот пиджака.

— Не трудись. Я тысячи раз читал чужие паспортные данные на потеху публики. Причем паспорта были закрыты и лежали в карманах у зрителей. Я вообще разговариваю с тобой только потому, что очень давно ни с кем не разговаривал. А сейчас нам нужно немного квалифицированной помощи. Будь добр, растолкай медсестру. Пусть вколет старику на носилках что-нибудь тонизирующее. Иначе он может подвести нас в самый неподходящий момент.