Читать книгу - "В Обители Крыльев - Мари Бреннан"

Этот вопрос не давал мне покоя с тех самых пор, как я получила возможность сравнить гнездовья на Рауаане и в Лабиринте Змеев. Учитывая чувствительность драконьих яиц к окружающей среде, каким образом драконианам удается производить на свет потомство в условиях совершенно иного климата?

Отчасти ответ на сей вопрос был связан с объяснением, почему мы так долго принимали огневик за обычный минерал. Дело в том, что температура воздуха в подземных хранилищах много стабильнее, чем на поверхности. Нет, Рузд не упоминала об этом ни словом, однако я ни минуты не сомневалась: дракониане Обители выводят потомство в горных подземельях, надежно изолированных от губительных холодов снаружи. Сколько у них гнездовий – одно или несколько, и не расположены ли они в том храме, вырубленном в склоне Аншаккар, – от подобных вопросов я почла за лучшее воздержаться. Однако сколь глубоко ни заройся под гору, Мритьяхаймы – совсем не то, что Немирное море!

Ошибка моя, как сделалось ясно впоследствии, заключалась в том, что я с самого начала сочла дракониан единым видом, напрочь лишенным каких-либо вариаций. Если среди людей существует множество разных народов, в значительной мере отличных один от другого, отчего то же самое не может быть верным и в случае дракониан? Естественно, Рузд никогда в жизни не видела своих древних пращуров и даже не подозревала, чем островные дракониане отличались от обитавших в пустыне, но с тем, что подобное разнообразие весьма вероятно, охотно согласилась. Мало этого, она подтвердила: держать яйца в слишком теплом помещении «вредно» для будущего потомства. Конечно, слишком сильный мороз погубил бы эмбрионы еще в скорлупе, однако излишек тепла мог породить на свет вполне здоровых детенышей… но те непременно погибли бы, не пережив первой же зимней спячки.

Возможно, мои читатели уже недоумевают: как дракониане, бессчетное множество поколений прервавшие любые контакты с людьми, смогли сохранить свое гибридное естество? В ответ на этот вопрос по миру было пущено немало жутких россказней с одним и тем же лейтмотивом – Кровавыми Человеческими Жертвоприношениями. Одни утверждали, будто дракониане питают свои ненасытные яйца кровью похищенных ньингов, цер-жагов и прочих жителей прилегающих земель, другие склонялись к мысли, что ради этой цели они содержат целое стадо людей-рабов, коих выращивают, как скот, после чего пускают на убой. Одна особенно омерзительная вариация последнего сюжета гласила, что последние из этих рабов погибли незадолго до моего появления – потому-то дракониане, нуждавшиеся в пополнении человеческого поголовья, и задумали воспользоваться мною как послом.

Конечно, все эти сказки были полным абсурдом. Возможно, когда-то, на заре драконианской цивилизации, для создания дракониан и требовалась человеческая кровь (приносимая в жертву древними людьми в рамках каких-либо примитивных обрядов), но едва популяция сформировалась, дракониане начали размножаться естественным образом. С тех пор особых условий инкубации для появления на свет новых поколений драконоглавых двуногих существ не требовалось: довольно было ограждать будущее потомство от факторов, способных вызвать нежелательные мутации.

Однако Рузд отреагировала на эти соображения довольно странно, и я не сразу сумела выяснить, почему. В конце концов я спросила:

– Как ты считаешь, откуда пошел ваш род?

– А как ты думаешь, откуда пошел твой род? – парировала Рузд.

По-моему, отчасти это было неким вызовом, так как мои вопросы нередко ее раздражали, но в то же время служило и способом удостовериться, верно ли она понимает, о чем я спрашиваю.

В целом все это наталкивало на мысль, что вопрос значительно сложнее, чем я думаю.

– У нас об этом есть много историй, – поразмыслив, ответила я. – Каждая мировая религия рассказывает свое: будто первые люди были вырезаны из деревьев, или сделаны из тела принесенного в жертву бога, или что человеком после множества долгих испытаний стал медведь… Вера, в которой меня воспитывали с детства, утверждает, что первый мужчина был вылеплен из глины, а первая женщина – сделана из его ребра. Но такие люди, как я… ученые… – Здесь вновь пришлось воспользоваться ахиатским словом: в языке Рузд соответствующего не было. – Наши ученые установили, что мы произошли от крупных обезьян. Ты знаешь, что это за животные?

Нет, об обезьянах Рузд не знала ровным счетом ничего, поскольку в Обители и ее окрестностях их не водится.

– Они очень похожи на людей, – за неимением лучшего описания пояснила я. – Как мьяу слегка похожи на вас, хотя тут разница, конечно, намного больше.

Это Рузд приняла как нечто вполне естественное.

– Конечно, мьяу похожи на нас. Но ваши ученые ошибаются. Вы происходите не от обезьян.

Тут я невольно вскинула брови.

– Вот как? От кого же мы происходим? И откуда тебе это знать, если до меня ты не разговаривала ни с одним из людей?

– Вы, как и мьяу, происходите от нас, – отвечала Рузд. – А мы, дракониане, рождены небом. Солнечный жар породил ветер, а ветер, отвердев, принял обличье четырех сестер, а из сброшенной ими чешуи получились горы. Тяжесть гор совлекла сестер вниз. Заплакали они, утратив способность летать, и слезы их породили все воды мира. Когда же они в первый раз искупались, на земле появились новые создания: из воды с их губ получился первый брат, из воды с их животов и груди – люди, а из воды с их спин – драконы. Обычно мы говорим «мьяу», но, думаю, тут имеются в виду и все остальные драконы, какие только бывают на свете.

Это сказание поразило меня настолько, что я на время потеряла дар речи. Некая поэтическая логика в нем определенно присутствовала: спины дракониан, отличающиеся крыльями и более крупной, рельефной чешуей, в первую очередь напоминали о драконах, тогда как строение передней части их туловищ имело гораздо большее сходство с человеческим. Ну, а замечание о тяжести гор, совлекшей сестер вниз – чем не мифологическое объяснение земного притяжения?

Да, в качестве космогонического мифа история Рузд была просто великолепна, однако, во-первых, она не имела ничего общего с наукой, а во-вторых, совершенно не совпадала с повествованием, изображенным на стене храма древних дракониан в Лабиринте Змеев.

– Вот потому-то вы и были подданными аневраи, – сказала Рузд, очевидно, заметив мои колебания и недоверие. – Потому, что происходите от нас.

Все-таки ограниченное знание языка не лишено, по крайней мере, одного преимущества: прежде чем что-то сказать, говорящий вынужден помолчать и обдумать свои слова.

– Аневраи рассказывали иное, – в конце концов сказала я. – Я видела древнее гнездовье, оставшееся нетронутым после Низвержения. Там, на стене, было нарисовано драконье яйцо, погруженное в кровь, чтоб из него родился драконианин. И мои собственные исследования подтверждают: изменения среды, в которой находится яйцо, могут служить причиной самых разных мутаций. Многие из них пагубны, но некоторые и удачны – как, например, гибрид человека с драконом.

(Стоит отметить: изложенный мною по-дракониански, сей аргумент оказался раз в восемь длиннее, чем в предыдущем абзаце.)