Читать книгу - "Трельяж с видом на море. Цвет победы - Вера Чиркова"

А потом решительно села, собираясь идти умываться. Но мужская рука вдруг крепче прижала её к себе, к ней мгновенно добавилась ещё одна, а потом и всё гибкое, сильное тело анлезийца.

– Славочка… – жарко выдохнул в шею мелодичный голос, – ты куда?

– Умываться и одеваться. Костик же сказал – утром занятия. Ты ведь тоже идёшь?!

– Да… я иду. А вот тебе нужно полежать.

«Ого!» – снова развеселилась Ярослава.

Он и вправду собирается командовать каждым её шагом. Тогда у неё возникает новая задача, как бы потактичнее объяснить новоиспечённому мужу, что покорной она собирается быть только тут, в спальне? Ну и на публике… в местном обществе это, похоже, считается непреложным.

– Вастик… а давай не будем спорить на эту тему? – Слава обвила руками его торс и просительно заглянула в зелёные глаза. – Понимаешь, он ещё очень молод… и совсем недавно начал командовать людьми… моя обязанность, как матери, не подрывать его авторитет, а помогать. А чувствую я себя просто отлично… не забывай, что в своём мире я была врачом… целителем, по-вашему.

– Вот странно… – вглядевшись в её глаза, безнадёжно вздохнул блондин, – ты говоришь правду… и вечером ты тоже не лгала… почему у меня не проходит ощущение, что надо мной подсмеиваются?

– Это неправильное ощущение, – ответила Ярослава твёрдым взглядом, – никто над тобой не смеётся. Или ты думаешь… что всё… ну, всё… было только шуткой?!

– Нет, – он даже задохнулся от воспоминаний и ещё крепче стиснул её в объятиях, – разумеется, нет. Прости… я, наверное, и правда смешон… со своими претензиями… но точно помню… что наши женщины лежат несколько дней…

– Неженки ваши женщины, – фыркнула Слава, решительно выбралась из его рук и направилась в ванную, выслушивать напоминание о неожиданном и досадном подарке переноса было как-то неловко.

Хотя и можно было такое предполагать, судя по зубам и исчезнувшим шрамам.

Танцевальный зал предсказуемо оказался на первом этаже, прямо напротив столовой, в нём уже были распахнуты окна и, зябко поёживаясь, бродили Тина с Таросом и Зайл. Слава с первого взгляда поняла, чем они заняты – расстилают неизвестно где добытые плетёные половички.

Женщина шагнула было к ним, помочь, но сильные руки поймали, заботливо усадили на пристенный диванчик и мягко погладили по голове.

– Посиди, я сам.

Присутствующие, обнаружив их появление, почему-то замерли в тех позах, в каких их застало это событие, и пристально уставились на Славу. А потом дружно перевели взгляды на анлезийца.

«Чего это они?» – в первый момент не сообразила землянка, но, рассмотрев недоверчивое изумление, откровенно расцветшее на лице Тароса, весело захихикала.

Ах же вы, болельщики белобрысые, все ваши тёмные мысли красным маркером и большими буквами написаны на ваших смазливых рожицах! А вот Тина-то с какой стати так радуется?!

Выдать, что ли, нотацию, на тему тактичности и невмешательства в личную жизнь родителей?! Или бесполезно уже?

– Доброе утро. – В дверях стоял Конс, из-под его руки выглядывала черноволосая голова Майки, а сзади всех плелась Юна. – Привет, ма! Как жизнь?

– Спасибо, хорошо, – вежливо ответила Слава и смолкла, ожидая новых вопросов.

Но Конс только смерил её изучающим взглядом, приткнул рядом сонную Майку и пошёл помогать друзьям. Впрочем, помогать там уже было и нечему: пока блондины пялились на неё, Васт очень ловко разложил оставшиеся коврики.

Слава даже залюбовалась упругой походкой, гибким телом и точными, ловкими движениями мужа, в очередной раз похихикав над спорностью общеизвестной поговорки, что можно бесконечно смотреть, как работают другие.

Ничего подобного. Далеко не все работают так, чтобы хотелось сидеть и смотреть, не отводя глаз. По крайней мере ей, Ярославе. А чаще – посмотришь, и начинает закипать в душе тихое раздражение, ну кто так учил человека, неужели не было рядом никого, объяснить или показать, как нужно делать правильно? Хотя с годами она начала подозревать, что некоторые люди все дела делают одинаково неряшливо и безалаберно.

– Вот Шарик, – села радом Юна, и мягкий комок шмыгнул Славе на шею.

Она улыбнулась насторожённой девчонке, приобняла за плечи, прижала к себе. Пусть не думает, что теперь приёмная мать станет любить её меньше. Может, и есть в мире люди, у которых сердца хватает только на кого-то одного, но она вовсе не из их числа. Её сердца хватит на всех, даже на Васта, если она сумеет когда-нибудь полюбить своего нового мужа по-настоящему.

Нет, ей с ним было очень, просто невероятно хорошо… и всё же это не любовь. Кому, как не ей, знать… хотя вспоминать прошлое больше почему-то совершенно не тянет.

– Он тебя не разбудил? – чуть виновато заглянула Ярослава в глаза приёмной дочери.

– Нет… они с Чудиком так хорошо поиграли… потом я их покормила, и мы легли спать. – Юнхиола пристально разглядывала мать. – Ты сегодня такая… красивая.

– Спасибо, – отмахнулась Слава, которую зацепил совсем другой вопрос, – а почему Чудик спит с тобой?

– Стан сказал… чтобы меня охранять, – как-то неуверенно пробормотала девчонка, отводя взгляд.

Ну да, ну да… охранять! Она и сама вчера так сказала, припомнила Ярослава и оглянулась, а где, интересно, сам строгий командир?

И почему он отдаёт Юне на ночь так горячо любимого унса?! А никто вокруг даже не удивляется?

Ох, похоже, она ещё чего-то не знает про своих сыновей… Насколько всё же проще было, когда он был один… Вот только к тому спокойствию она теперь не вернулась бы ни за какие блага.

– Доброе утро. – А вот и старший.

Умыт, подтянут, серьёзен. На мать взглянул только мельком, так же мельком посмотрел на Васта… и вдруг завис. Секунды на две.

Интересно, и что такое он там рассмотрел, встревожилась Слава, переводя взгляд с одного на другого.

– Занимайте свои места, – скомандовал наконец Стан, как-то очень по-мужски, оценивающе, смерив взглядом едва заметно напрягшегося отчима, и одними губами ему улыбнулся.

И Васт сразу расслабился, ответил такой же незаметной улыбкой, но против его воли в ней промелькнуло столько смущённого счастья, что у Ярославы внезапно перехватило дух.

Она торопливо вскочила и почти побежала к ближайшему коврику, зачем-то повторяя про себя дурацкий стишок про бычка, который по совету бабушки бубнила в далёком детстве, когда не засыпалось.

Но думала совсем не о муже и даже не об унсах. Срочно, немедленно заняться изучением своих способностей, и в первую очередь щитов, закрывающих эмоции, праздничной иллюминацией горела в мозгу главная мысль.