Читать книгу - "Эйнемида IV. Солнце нового мира. - Антон Чигинёв"

‒ Кинана, это… ‒ начала было Талая, но Кинана прервала её взмахом руки.

‒ С тобой, матушка, мы поговорим позже. Нам есть что обсудить, ‒ царица склонилась к коленопреклонённой Арсиное. ‒ Встань, дорогая гостья, ‒ Арсиноя замотала головой, отстраняясь от протянутой руки в железном нарукавнике. ‒ Вставай, ты ведь ни в чём не виновата. Ну разве что в том, что забралась в постель моего мужа…

Девушка судорожно дёрнулась и, не глядя на Кинану, поднялась. Царица смерила её презрительным взглядом.

‒ Я вижу, вы сильно хотели породниться с родом Аэропа, раз обе пошли на преступление, ‒ холодно усмехнулась она. ‒ Что ж, пусть будет так. Селея, я сватаю твою дочь. Само собой, если мы станем родственницами, на колесо я тебя не отправлю ‒ до следующего преступления.

‒ Что?! ‒ изумление сломало даже ледяную броню сапиенской царицы. ‒ Это невозможно!

‒ Почему же? ‒ подняла бровь Кинана и тут же рассмеялась. ‒ А, поняла! Нет, конечно, я беру её не за себя. Как можно, у меня ведь есть муж… пока что, ‒ она покосилась на побледневшую Талаю.

‒ Но тогда…

‒ Сын моего дяди Темен вступил в возраст мужей и время избрать ему спутницу. Как глава рода Аэропа, я прошу для него руки твоей дочери Арсинои.

Кинана стояла к Темену спиной, но чтобы представить себе лицо юноши оборачиваться и не требовалось, сдавленный звук с его стороны говорил о многом. Селея и Талая застыли, точно узрев живую горгону, Арсиноя же с ужасом уставилась на новоявленного жениха, а точнее, на его деревянный костыль и зияющую под хитоном пустоту.

‒ Это лестное предложение, ‒ еле выдавила из себя Селея. Арсиноя бросила на мать умоляющий взгляд, та словно не заметила. ‒ Лестное, но я не могу принять такое решение без своего царственного мужа.

‒ Так отпиши ему и попроси скорейшего ответа. Тебе же лучше, если твой супруг поторопится. До тех пор, будешь под стражей,

‒ Это насилие! ‒ вспыхнула Селея. ‒ Такое обращение с особой царского рода непредставимо!

‒ Это не насилие, а милосердие. Или забыла, что пыталась меня отравить? Твоё место на колесе, Селея, но я даю тебе пощаду… пока что, ‒ царица обернулась к Арсиное. ‒ Тебя это не касается. Езжай куда пожелаешь, я выделю охрану до границы. Поедешь?

Девушка перевела затравленный взгляд с матери на царицу, на Темена, обратно на мать, и, решительно сжав зубы, мотнула головой.

‒ А, ты верная дочь, ‒ кивнула Кинана. ‒ Надеюсь, будешь и верной женой. Что ж, Селея, думай, и думай быстрее. Вам окажут положенные почести, но смотри. Не знаю, насколько у меня хватит терпения держать отравительницу за царицу. Лучше бы ей поскорее стать мне родственницей.

‒ Если ты считаешь, что эти оскорбления останутся без ответа… ‒ гордо вскинула голову сапиенянка.

‒ Я считаю, что не останутся. Ответ придёт скоро, и это будет согласие на брак, ведь это наилучший выход для всех, не так ли? Пока же, идите к себе, день был долгим, ‒ царица расплылась в елейной улыбке. ‒ Дорогие гостьи, ваше посещение наполнило моё сердце радостью… ‒ её лицо помрачнело, голос стал холодным. ‒ Сожалею, что вынуждена покинуть вас так рано, но меня ждут дела. Мне ещё надо осудить изменников, так ведь, матушка?

‒ Кинана… ‒ вздохнула Талая, но её перебил евнух.

‒ Госпожа царица, да позволено будет недостойному сказать.

‒ Что такое, Эпифан? Хочешь сознаться, что это ты отобрал у меня царство? Это будет уже чересчур.

‒ Нет, госпожа, но я подал совет сделать это, и мне горько оттого, что моя ошибка привела к наихудшим последствиям. Госпожа Талая ‒ женщина и мать, она слушала меня из страха за сына, Аминта же просто был слишком юн и не мог возразить. Пусть это заронит в твоё сердце семена милосердия…

‒ Довольно, ‒ резко оборвала его Талая, выйдя вперёд. ‒ Хватит всего этого. Кинана, я хочу поговорить с тобой.

‒ Разве мы сейчас не говорим?

‒ Я хочу говорить наедине, ‒ Талая точно не заметила насмешки. ‒ Я хочу… Кинана, я… прошу тебя.

‒ Ну что ж, раз так… ‒ Кинана хлопнула в ладоши. ‒ Выйдите. На сегодня суд окончен, меня ждёт семейный разговор. Я к твоим услугам, дражайшая матушка.

***

‒ Каменный зал… ‒ вздохнула царица, обводя взглядом знамёна на стенах и суровые мраморные лики Аэропидов. ‒ Здесь мы и разговаривали с Сосфеном в ту ночь… Здесь он убедил меня пощадить тебя.

Кинана ответила мачехе понимающей усмешкой. «К сожалению» сказано не было, но было услышано.

‒ Чем ты его купила? Моей жизнью?

‒ Да, это было его условием. Он поклялся змеёй и камнем.

‒ Змеёй и камнем… ‒ сквозь зубы прошипела Кинана. ‒ Этим ты его и убила. Задушить бы тебя прямо здесь.

‒ А что мне оставалось делать?! ‒ спокойствие оставило Талаю. Её влажные от слёз щеки пылали. ‒ Позволить убить моего сына?!

‒ Что делать?! Не отбирать у меня то, что принадлежит мне! Не подсылать ко мне убийц! Не устраивать заговор!

‒ Я пыталась упредить тебя! Ты ведь сделала бы это, да, Кинана, избавилась бы от соперника?! Ты всегда нас ненавидела!

‒ А кто в этом виноват?! Ты начала первая! Ты сама меня не любила! Ты оскорбляла меня и маму! Ты наговаривала на меня отцу! Твоя воля, я бы жила с рабами и мыла ноги твоему ненаглядному сыночку! В чём моя вина?! В том, что родилась раньше него?! В том, что вы захотели мою корону?! ‒ Кинана чувствовала, что вот-вот разрыдается сама, в горле стоял комок. Она сама не представляла, насколько глубоко жжёт её та давняя обида.

‒ Это говорил и Сосфен, ‒ Талая бессильно опустила голову. ‒ Я виновата, знаю, и если захочешь мстить, я пойму. Я виновата, но не мой мальчик. Кинана, я клянусь тебе его жизнью, он ничего не знал.

‒ Чего он не знал? Что уселся на чужой трон? Не знал, что бывает за измену?

‒ Он слушался меня, ‒ царица-мать подняла на падчерицу взгляд. В широко распахнутых глазах плескалось безумное отчаяние.