Читать книгу - "Нужный - Руслан Ряфатевич Агишев"

Здесь Рафи в красках все и описал. Правда, его история в некоторых деталях отличалась от реально произошедшей, но какое это сейчас имело значение. Как говориться, главное результат. А он был на лицо!

— Та-а-к, и кто это у нас таким паскудством промышляет⁈ — у городового от служебного рвения даже кончики усов встали. Похоже, у представлял в мыслях, как ему будет жать руку полицмейстер, а может и сам градоначальник. Хотя и от медали он бы тоже не отказался. — Я ему быстро все растолкую, как и на кого можно свою вонючую пасть раскрывать!

И ведь растолковал… со знанием дела почти без увечий. Хотя мат стоял такой, что люди со стороны приходили послушать, а некоторые и поучиться. Городовой полицейский, явно, оказался при своем месте.

— Ты, бляжий выкормыш, все понял или тебе еще повторить? — тихо, почти ласково, спросил полицейский, постукивая ножнами шашки по макушке купца. — Все понял?

Тот, изрядно помятый с здоровенным фингалом на пол лица и разбитым носом, в ответ истово закивал.

— Фе-фе-фе-фе-фе… Бу-бу-бу… — даже что-то сказать пытался, но было не очень понятно из-за разбитого рта. Точнее совсем не понятно. Однако настрой на полное и чистосердечное раскаяние был прекрасно виден и понятен. — Хр-хр-хр-хр…

— Вот и славно, — полицейский довольно ухмыльнулся. После повернулся к Рафи и развел руками. — Принимайте работу, Рафаэль Станиславович. Сей наглец все уразумел и готов принести покаяние.

Купец вновь начал кивать. Причем это делал так живо, что едва не касался торговой стойки.

— Премного благодарен, Иван Федорович, — Рафи пожал полицейскому руку, передав еще одну купюру, красненькую на этот раз. У служивого при виде четвертного билета снова усы колом встали. — Вы идите на службу. А тут еще немного задержусь…

И едва дверь за полицейским закрылась, Рафи подошел к купцу вплотную.

— Понял теперь, что нехорошо людей обманывать, а особенно детей? А если плохо понял и что-то еще задумал, то… — тут парень раскрыл ладонь и показал на ней крошечный голубоватый огонек. — Жареный окорок из тебя сделаю.

Здоровяк, кажется, даже в размерах уменьшился. Затрясся весь, как банной лист. На полз стал съезжать, руками голову закрыл и тихо заскулил. И ничего в этом удивительного не было. Ведь, от полицейского по морде получить не страшного, а ты от одаренного попробуй? Особенно, если перед этим его унизил.

— Не ссы, торговля! Я твой счастливый шанс, а точнее билет в безбедную жизнь! Слышишь? Не скули, черт тебя дери! Скоро в золоте будешь купаться, на золоте есть и на золоте спать, — скуление мигом прекратилось, а из под скрещенных пальцев сверкнул заинтересованный взгляд. Купец даже в смертельной опасности остается торгашом. Едва выгодой запахло, он тут как тут. — Мы с тобой учредим компанию по производству настольных игр. Самых разных: для детей, для юнцов, для взрослых, для мужчин и женщин. Все это обязательно запатентуем, чтобы никто и носа не подкопал. С меня придумки, дизайн, а с тебя, компаньон, все остальное…

* * *

С ярмарки Рафи выбрался лишь к полудню. Слишком много вещей пришлось обговаривать с новым компаньоном: название новой компании, первоначальный капитал, доли, место для производства, охраны и еще множество самых разных вопросов. Честно говоря, парень к концу разговора даже взмок, как цуцик. У этого купца хватка, как у бойцовского пса оказалась. Вцепился в него так, что не оттащишь.

— Удивительный человек. Только что с жизнью прощался, в соплях и крови валялся, а тут даже голос начал повышать. Такой, и правда, за прибыль удавится, — удивлялся он, вышагивая по мостовой в сторону дома. — Хот мне именно такой и нужен… Ведь, денег нужно много… и для Ланы, и тетушке помочь нужно, и себя нельзя забыть. Голодранцем ведь ходить не станешь, — он выразительно коснулся пятна на рукаве пиджака, который явно требовал хорошей чистки. «Бедным родственником» ему никак нельзя ходить. Не по статусу теперь. — Ничего… Теперь денежки будут… От моих игр тут будут кипятком сса…

И тут его взгляд, блуждавший по сторонам, совершенно случайно задержался на тумбе с афишами. Что-то привлекло его внимание. Рафи замедлил шаг, а потом и вовсе свернул в сторону. Кажется, там какое-то важное объявление было напечатано.

— Чего-то не пойму…

С каждым шагом черты его лица искажались все сильнее и сильнее. Наконец, и вовсе, превратились в самую настоящую гримасу.

— Вашу мать! Елизавета Мирская похищена⁈ Лизок! — Рафи едва не пожирал глазами этот газетный листок, специально напечатанный крупным шрифтом, чтобы издалека привлекать внимание. — Как так? Надо быть полным психом, чтобы украсть дочь самого шефа жандармского корпуса! Отморозком… Или… не в ней дело…. Б…ь!

В голову вдруг пришла совершенно дикая идея!

— А если из-за меня… Все ведь знали, что я всегда с ней ходил… в гимназии… Потом провожал домой… С утра встречал… Портфель за ней носил… Все знали… И этот тоже знал…. Сука, старый козел! Надо было сжечь тебя вместе с домом! До меня с сестрой не смог добраться, решил Лизку…

И ни единого сомнения не было, что это похищение было делом рук князя Голицына. Только этот старый придурок, полностью слетевший с катушек, мог это сделать. Он же дико его ненавидел, клятвенно обещал достать его и всех его близких. Ведь, Голицын объявил награду за его голову и за Лану.

— Все сходится… Он… Схватил, чтобы на Лану обменять… Тварь!

Глава 22

* * *

Мирский Михаил Павлович сидел в своей гостиной и смотрел в одну точку. Вот уже больше четверти часа совершенно не двигался.

— Ничего… Вообще, ничего… Ни следов, ни свидетелей…

Эти невнятные бормотания, раздававшиеся в тиши гостиной, звучали жутковато. От них отдавало жутким отчаянием, полной безысходностью.

— Никто и ничего не видел… Почти три тысячи городовых, а толку…

Поиски его Лизоньки, ненаглядной дочурки, зашли в тупик, так толком и не начавшись. Поразительно, но он, глава Отдельного жандармского корпуса столицы, сейчас был совершенно беспомощен. Все, что мог сделать, сделал. На улицы вышел весь корпус жандармов в полном составе, по тревоге подняли всех городовых столицы. Четверо полных суток «рыли землю носом», пытаясь найти следы похитителя и самой девочки. Город трясли так, что улица взвыла. Всякого более или менее подозрительного хватали и сажали в кутузку, пока там еще оставалось место. Казаки громили воровские малины, врываясь туда под самое утро и избивая всех подряд шомполами и ножнами. Полиция насела на осведомителей, пытаясь узнать хоть что-то.