Читать книгу - "Я приду за тобой - Ольга Островская"

Стоит признать, что дался мне весь этот разговор очень нелегко. Доверенный эксперт Дамиана меня и поначалу неслабо напряг и насторожил своим присутствием и жуткой вымораживающей аурой. А когда он ещё признался, что был среди тех монстров, которые выследили нас с няней, а потом гнали меня по лесу, как дичь, я и вовсе почувствовала себя пришибленной и отвечала на его вопросы, как робот, так и не сумев толком прийти в себя.

Так ещё и Дамиан всё это время буравил меня внимательным взглядом, заставляя нервничать ещё больше.

Хорошо, что хоть потом разрешил уйти, приказав приготовить ему одежду. Возможность остаться одной хотя бы ненадолго стала для меня настоящим облегчением. Поэтому в спальню, а из неё в гардеробную, я почти убежала, чтобы наедине с собой хоть как-то осмыслить все утренние впечатления. Осмыслить то, что мне сегодня показали без прикрас, кого я попросила о помощи. Дали увидеть, какой именно мужчина претендует на роль моего мужа — жёсткий, иногда даже жестокий, матёрый продуманный хищник. И с каким окружением мне придётся иметь дело, если я соглашусь стать его княгиней — с такими же волками.

Правда, в гардеробной комнате у меня неожиданно появилась новая проблема, заставив на время забыть о своих переживаниях.

Поняв, что не уточнила, что именно Дамиан предпочитает надеть сегодня, я буквально застопоряюсь на выборе. Что для него подготовить? Более военного стиля одежду, или деловую?

Пытаюсь вспомнить, заметила ли под халатом у мужчины брюки. Кажется, да, но какого кроя? Не пижамные точно, и на этом спасибо. Надо было посмотреть внимательнее… боже, о чём я думаю? Вот и первые сложности новой работы.

— О чём замечталась, Ася? Тебе настолько понравилась эта рубашка? — неожиданно вырывает меня из раздумий голос Дамиана над ухом.

Вздрогнув от неожиданности, я едва не роняю эту самую рубашку, которую, оказывается, всё это время держала в руках. Белую, строгую, из приятной батистовой ткани.

− Эм, вполне симпатичная, − бормочу растерянно. − Наденете? Простите, я на эмоциях забыла спросить у вас… В том, как вы предпочитаете одеваться, мне тоже ещё нужно разобраться.

Я разворачиваюсь к нему, чтобы говорить лицом к лицу, и тут у меня челюсть отвисает.

− Вы голый! − выпаливаю первое, что в голову приходит. А щёки мгновенно вспыхивают румянцем.

Блин, вот это и будет, видимо, самая большая сложность. Лицезреть князя вот в таком… надо признать, весьма впечатляющем виде. До этого момента я очень старалась не думать, как справлюсь со своим смущением. Видимо, зря. Может, мне было бы легче, если бы я себя морально подготовила? Вот только сомневаюсь, что к этому можно подготовиться. Даже мои дурацкие фантазии пасуют перед реальностью.

− Разве? — иронично вскидывает брови волк.

Ну-у-у, я немного преувеличила, конечно. Он в штанах. Но сложно быть объективной, когда на расстоянии вдоха от тебя стоит высоченный полуобнажённый оборотень, поражая прорисованностью мускулистого мощного торса и… запахом. О небо, как же он пахнет приятно! Я и вчера заметила, но сейчас… Кажется, будто я пряный жар вдыхаю, и он пропитывает меня насквозь, ручейками огня растекаясь по венам. Даже перед глазами всё слегка плывёт.

− А вы… точно уверены, что этот… Лукаш выполнит ваш приказ? — спрашиваю хрипло, заставляя себя собрать мысли в кучу, и не показывать свою реакцию на всю эту ситуацию. Но тут же всё порчу, невольно облизнув пересохшие губы.

− Сомневаешься в моём слове? — сурово сужает глаза Дамиан, прикипев взглядом к моему рту. Надвигается на меня, вынуждая попятиться.

− Нет… но…

− Но он тебя испугал. Понимаю, − кивает. И делает ещё один плавный но неумолимый шаг, прижимая меня к стенке гардеробной. Упирается руками по обе стороны от меня, запирая собой в клетку. Его рубашка сминается между нашими телами.

− Что вы делаете? — выдыхаю с натужным возмущением, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, как сладко ёкает что-то у меня внутри в ответ на эту неожиданную близость. Близость, которая вроде как должна быть для меня нежеланной. А получается… совсем другое получается. — Мы же договорились. Я выбрала работу, а не статус вашей невесты.

− Да, моя строптивая крошка, договорились. Но я не обещал, что буду держаться от тебя на расстоянии, − хрипло сообщает мне князь, склоняясь и проводя носом по трепещущей жилке на виске.

Ах ты ж… волк хитросделанный. Думаешь, что провёл меня?

− Я думала, что это само собой разумеется. К камердинерам не подкатывают, − с невольным вызовом вскидываю подбородок.

Вот правду говорят, что нет ничего страшнее, чем неизвестность, когда ты сам себе рисуешь в голове свои страхи и кошмарные ужасы. А когда со своим «кошмаром» знакомишься лично и даже начинаешь его чуточку понимать, когда он показывает себя хоть и жёстким, но довольно выдержанным, цинично-прагматичным, но вполне адекватным, и совершенно не отталкивающим больше, тогда страх потихоньку начинает менять свою полярность.

А порой и вовсе сменяться на странное и неуместное желание подначить, поддразнить матёрого хищника, показать, что я не бестолковый трусливый ягнёнок, какой могла ему показаться в первые наши встречи, что у меня тоже есть зубы, и я тоже могу отстоять свою точку зрения.

Остаётся только постоянно напоминать себе, что волка дразнить чревато. Слопает враз.

− Так мне с камердинером повезло, как никому, − теперь он вкрадчиво урчит рядом с моим ухом, своим горячим дыханием заставляя толпы мурашек бегать по моей коже. − Это очень красивая и соблазнительная девушка. Да ещё моя истинная, которую мне хочется видеть в совсем другой роли. Тут уж извини, само собой разумеется как раз то, что мне будет очень сложно не трогать тебя, не стараться быть ближе, − он прижимается сильнее, вынуждая почувствовать в полном объёме его желание… «быть ближе». — Сложно не целовать. Не пробовать на вкус, раз уж не чувствую твоего запаха.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Прочертив губами огненную дорожку по моему виску, скуле, щеке… он ловит мои разомкнутые в прерывистом выдохе уста жарким поцелуем. Стирает все мои здравые мысли своей страстью, снова будя во мне трепещущий огонь удовольствия. Сметает напрочь мою волю своей властью, своим обладанием, таким неожиданно сладким.