Читать книгу - "Дар берегини. Последняя заря - Елизавета Дворецкая"

– Сейчас, пока все трезвы, я хочу говорить с тобой, – объявил Кольберн, не обманув ожиданий Ингера. Он тоже был немного похмелен, однако мужественно преодолевал нездоровье, как преодолевал все, что ставила на его пути судьба. – Я привез дары, имея намерение говорить с тобой и с госпожой Ельгой… твоей сестрой, – учтонил он, вспомнив, что жена Ингера тоже госпожа Ельга. – Но я умею вести такие беседы, как полагается, что недоступно низкородным… Я понимаю, как нелегко избрать для нее мужа. Ты знаешь, что родом я превосхожу всех прочих и равен тебе и ей. Но у меня есть еще одно важное преимущество – моя клятва, – он поднял правую руку и показал золотой обруч на запястье, призывая золото в свидетели. – Я дал клятву не посягать на твой стол, земли, на все твое имущество. Отдав мне госпожу Ельгу… твою сестру, ты обретешь во мне родича и союзника, но не соперника. Наш брак обеспечит земле мир и процветание. Не знаю, кто может дать тебе то же самое!

Кольберн метнул уничижительный взгляд на Страдомира. Тот крякнул, подавляя негодование, и подался вперед.

– Теперь выслушай, что я скажу! Мы были с тобой союзниками, когда вместе на греков ходили, мы разделили славу и добычу похода. С тех пор как узнал, что у тебя сестра-девица есть, думал я о том, чтобы породниться нам. И помнишь, говорил с тобой об этом.

Ингер кивнул.

– Ты тогда сказал мне, дескать, рано, чадо твое у нее на руках, отнять мать названную у малого дитяти не годится, как посадят на коня, тогда уж… Я ждал. Срок вышел, сын на коня посажен, я послух, что он – наследник твой законный, – Страдомир выразительно посмотрел на Ингера, намекая, что признание с его стороны очень важно для будущего Святослава. – Я тебе равен, на своем столе сижу, не в чужом доме хлеб ем. Сестра твоя, известное дело, княгиней будет, иного я и предложить бы не мог. Кто еще тебе даст такое?

– Ты платишь дань хазарам! – обвиняющее напомнил Кольберн. – Ты – союзник и подданный наших врагов!

– Да что там за дань! – Страдомир нахмурился, но махнул рукой. – Так… белок да куниц, дары ради дружбы. Раз в год тудун приедет, выпьем, поднесешь ему что ни то, ради чести, он и поедет восвояси. Зато на торги нас допускают, серебра у нас, что песку! Сам знаешь, хазары уж не те, что при дедах. Много у них раздору меж собой, из-за веры много воюют. Ты вот с греками теперь будешь торг вести… Мы думаем, может, отринем дань хазарскую, будем с греками тоже торговать. Коли породнимся… Но уж и ты нас тогда не выдай!

– Ты будешь давать мне дары, что сейчас даешь кагану? – прищурился Ингер.

– Поговорить надо с дружиной… – сдержанно ответил Страдимир: кто же сразу соглашается перейти под чью-то руку. – А что до клятв… – Он снисходительно взглянул на Кольберна, – так и я дам тебе клятву такую. Мне чужой земли не надобно, своей довольно.

Ингер помолчал. Притязания Страдомира выглядели весомее других, но и ссориться с Кольберном, кому была доверена безопасность Киева с севера, он вовсе не хотел.

– Я глупцом был бы, коли такое дело стал бы в один миг решать, – сказал он. – Пусть земля Полянская решает. На днях соберем старцев, посоветуемся.

В этот день Ельга-Поляница, утомленная торжествами, на княжьем дворе не показывалась, а Свенгельд не сказал о ней ни слова. День пошел мирно, однако вечером, удалившись на покой, Ингер был озабочен сильнее, чем вчера.

– Надо что-то решать, – сказал он Прекрасе. – За Страдомира бы ее выдать было лучше всего. Пусть перед богами клятву принесет, что на стол мой притязать не будет ни он, ни дети его. И честь, и родство хорошее. Может, выйдет от кагана их земли оторвать и нам самим с них дань брать. Только с Кольберном как быть? Жаль, нет у меня четырех сестер…

– Послушай… – Прекраса подошла и положила ему руку на плечо. – Не знаю, как ты с ними дело уладишь… Может, я и помогу. Но вот что… Ни за кого мы Ельгу выдавать не будем.

Удивленный Ингер поднял голову и посмотрел ей в лицо:

– Не будем? Я думал, ты обрадуешься, что есть охотники ее увезти за поля и реки…

Прекраса покачала головой:

– Никто никуда ее не увезет. Замуж она, может, и пойдет. Но из этих – ни за кого.