Читать книгу - "Миднайт. 1. Наместник ночи - Мила Нокс"

– Калике!

Ветер, сидящий у самого большого фонтана, поднял усталые глаза, но, увидев Франца, ответил светлой улыбкой.

Мальчик сорвался с места и, не обращая внимания на окрики стражей, побежал навстречу другу. Он чуть не врезался в одного из айсидов, и крылатые маа отшатнулись, ругаясь на своем колком языке, но Франциск даже не обернулся. Достигнув фонтана, он бросился на шею монстру и крепко обхватил его руками.

– Кали-и-икс!

Мальчик прижимался к чудовищу, гладил шелковистую шерсть, зарывался в нее пальцами. От меха пахло лесом и хвоей, а еще – морозной свежестью. Но сам Калике был на удивление теплый – даром что Северный ветер! Его объятия напоминали уют пухового одеяла, в которое так сладко кутаться, когда рождественская метель швыряет в окно ледяную крупу.

– Калике! Ты жив!

– Да, маленький господин. Я жив.

Голос ветра прозвучал слабо и тихо, и сердце Франциска дрогнуло, а в глазах опять предательски защипало. Монстр с трудом дышал, лицо его осунулось и подернулось печалью. Было видно, что вздохи и слова причиняют ему страдания, однако же Каликсу стало лучше, раз он даже спустился в пещеру фонтанов на трапезу.

– Тебе больно?

– Ну…

Калике дотронулся острым когтем до страдальчески опустившегося уголка рта Франца. Мальчик вздрогнул.

– Все хорошо, – шепнул гигант. – Ты умеешь чувствовать чужую боль, Франциск, не так ли? Не бойся сострадания, – таково имя твоего чувства. Сострадание – величайший дар для того, кто хочет стать Человеком. Не прогоняй его, мой маленький господин. Хорошо?

Вновь он говорил загадками! Но пока Франц размышлял, подошел Филипп.

– Как вы, молодой господин?

Калике называл «господами» их обоих, но Францу почему-то казалось, что именно его монстр считает своим спасителем. Впрочем, к младшему близнецу Калике относился с той же доброжелательностью и заботой, ничем не показывая, что выделяет именно старшего, и Франциск в очередной раз подумал о провожатом с теплотой.

Ветер чуть склонил голову и протянул Филиппу руку, но тот смутился. Видел, как старший брат повис на шее у монстра, и не хотел теперь показывать своих эмоций. Так или иначе, а Фил лишь легонько коснулся огромной ладони и тут же отвел взгляд от проницательных лунных глаз.

Калике же заметил: что-то было не так. И посмотрел на Филиппа очень пристально. Но младший брат не подавал виду, что между ним и близнецом произошла ссора, а просто молчал, поджав губы, и ждал дальнейших указаний. От этого упрямого, нарочито игнорирующего взгляда в никуда сердце Франциска заныло…

Тогда Калике предложил Филу сесть по левую сторону, а Франца усадил справа. Франциск не мог удержаться и то и дело заглядывал за спину монстра, чтобы увидеть брата и, возможно, перехватить его взгляд…

Один из айсидов принес блюдо с двумя горками – коричневой и белой. Коричневой горкой оказались обжаренные в семенах и специях крылышки неизвестной птицы, от которых исходил горячий пар. Когда Франциск взял одно крылышко, айсид повернул блюдо другой стороной, что-то сказал на своем языке и настойчиво кивнул. Мальчик увидел, что это все те же крылышки, только почему-то белые. Он дотронулся до одного и едва слышно вскрикнул. Обжигающе холодное!

Франц засомневался, стоит ли это пробовать.

– Главный блюдо ай-сииди быть! – донесся до него трескучий голос, и мальчик поднял глаза.

С другой стороны костра на него смотрел Хоруто, не отводя прямого и сурового взгляда.

– Оно называться «Кари а Сото ни лаа».

– Кари… то…

Франц запнулся.

– Песнь Севера и Юга, – послышался певучий голос сзади.

Это подошел со своей свитой Северин.

Крылатые маа мигом обступили пустующие по левую сторону камни и кристаллы, обложенные циновками. Северин же, приветствовав Каликса тихой дружеской улыбкой, отказался прошествовать на отведенное ему место в центре и устроился рядом, совсем близко к Каликсу и близнецам, чему Франциск втайне порадовался: уж очень ему был симпатичен благородный и спокойный король маа.

– Советую попробовать, – шепнул Северин, и Франц все же решился.

Одну руку жгло раскаленным мясом, а другую – куском льда.

– Фу-Ранцу! – шепотом позвал кто-то.

Франц повернул голову и увидел, что ему неистово сигналил Ао. Привлекши внимание мальчика, айсид показал, как есть блюдо: откусил сначала от горячего крылышка, затем – от холодного и долго-долго жевал с прикрытыми от наслаждения глазами. Лицо айсида выражало невероятное удовольствие. Франц отважился последовать его примеру – и удивительное дело! – когда на языке оказалось два куска – один ледяной, второй раскаленный и невероятно острый от специй, он испытал весьма причудливые ощущения. Франциск не сразу проглотил, а какое-то время смаковал кусочки, наслаждаясь смесью противоположных температур и вкусов, и в итоге с удивлением отметил, что хочет немедленно попробовать еще!

Трапеза продолжалась. Хоруто и Северин перебрасывались фразами на айсидском, подданные королей разговаривали друг с другом, и в пещере висел низкий ровный гул – так гудят ледяные сосульки в древних пещерах.

– Мы приготовили для вас лодку, – наконец сказал Северин, обратившись к Каликсу и братьям.

– Лодку? – Франциск посмотрел на Каликса. – Мы поплывем?

Монстр уже утолил голод и теперь сидел, откинувшись на камень. Грудь его по-прежнему приподнималась и опускалась с трудом, но, кажется, монстру стало немного лучше от пищи и морозного питья айсидов.

– Здесь недалеко приток Ледяной реки делает поворот на север и дальше впадает в Лакримозу, – пояснил Калике. – По ней можно доплыть до Леса Бесчисленных Слез, куда, по-видимому, ведут вас Цветы Памяти… Если нет – мы где-нибудь свернем. Но я думаю, мои предположения верны.

– Лес Бесчисленных Слез… – послышался голос Филиппа. – Почему он так называется?

– У нас есть легенда, – отозвался Северин, – что в незапамятные времена в этом лесу жили прекрасные ледяные фейри. Их голоса были звоном хрусталя, а крылья – точно покрытые инеем лепестки белых лилий. Ледяные фейри обладали чудесным даром заставлять каждого, кто слышал их песнь, плакать. Да-да, из всех доступных разумным существам эмоций эти фейри больше всего любили грусть. Поэтому, когда в царстве айсидов случались похороны великих вождей, именно ледяных фейри звали сопровождать церемонии своей чудотворной музыкой.

Удивляетесь, отчего они избрали дар грусти вместо дара нести радость и улыбки? Слушайте дальше.

Когда в разгар погребальной церемонии в зал влетала стая ледяных фейри и наполняла воздух своими голосами, чистыми и светлыми, точно лучи рассветного солнца, от этих голосов вся грусть, что скопилась в сердцах айсидов и не могла выплеснуться, наконец-то находила выход. Внимая волшебному пению, каждый айсид давал волю слезам, и через слезы горе выходило.