Читать книгу - "Могила повелителя - Виктор Ночкин"

Орденские солдаты снова и снова устремлялись в атаку — и снова уступали натиску Железной Руки, неся всякий раз огромные потери. Воттвулька едва утащили из-под копыт кавалерии, секира Лорда Ройнгарда смяла шлем магистра так, что искореженный металл потерял форму, его не могли снять, из-под погнутого забрала хлестала кровь и неслись такие ругательства, что тряслись руки у оруженосцев, которые клещами разгибали изломанные железки…

Могвид вводил в город все новые отряды северян, но ополченцы шли в атаку не так послушно, как добрые братья. Действие вина, выданного перед штурмом, иссякло, бойцы приуныли. Чем меньше оставалось в рядах штурмующих воинов в белых плащах, тем неуверенней союзники атаковали, да и добрый Этлих действовал осторожней Воттвулька, не решался встать в первый ряд…

Миновал полдень, Могвид снова и снова посылал в атаку голодных солдат, но воины Лорда прочно удерживали позиции вокруг Королевского холма. Они также несли потери, но людей у Ройнгарда пока что хватало, чтобы надежно перегородить узкие улицы. Могвид надеялся, что рано или поздно силы воинов Лорда иссякнут, тогда как он вводит в бой свежие отряды… но пока что было не похоже, что врага удастся взять измором… к тому же Лорд всегда мог отступить и сократить обороняемый периметр — тогда возможно обойтись меньшим числом бойцов.

Конные волонтеры, которых добрейший отправлял следить за дальними подступами к Айхерну, докладывали: вражеских отрядов не замечено! Это было самым отрадным сообщением… вернее — единственным отрадным. Что резервных войск Лорда Тьмы на замечено, означало: Лидвих пока держится. Но сколько еще простоит его отряд? Чудо, что он вообще задержал воинство пограничья… и великий магистр снова отдавал приказ: атаковать. Когда воины роптали, напоминал о Лидвихе и его добровольцах. Они еще держатся, но… но.

* * *

Лидвих подготовил засаду по всем правилам, он старался не забыть ничего, никакой мелочи. Если этот бой — последнее, что Лидвих совершит в жизни, то уж исполнить надлежит, как следует.

Обитателей замка прогнали прочь — старики и старухи, причитая, побрели в темноту, нагруженные узлами. Рыцарь поглядел им вслед, подумал, что бедняги слишком много прихватили, уже через полчаса они начнут бросать узлы, которые не в силах тащить дальше… потом он выкинул беженцев из головы. Старый безумец, владетель Ловлиха, отказался покидать «свою резиденцию», так он выразился. И выразительно щелкал боевой перчаткой, вопя, что это, дескать, его знаменитая железная рука. Самозваного Лорда Тьмы заперли в подвале, откуда выкатили винные бочки. В двух нашлись остатки местной кислятины — должно быть, из старинных запасов, сделанных еще до Повелителя. В здешних краях виноград давно не успевает вызреть.

Жидкость в бочонках показалась Лидвиху отвратительной, но ополченцам, как ни странно, пришлась по вкусу. Лидвих просто не понимал, что бедняки всегда пьют такое и полагают настоящим вином. Пустые бочки наполнили камнями, вывалившимися из кладки. Этого добра было в избытке, стены Ловлиха разрушались уже давно, и некому было позаботиться о ремонте.

Рыцарь заставил своих вояк готовить замок к обороне. Впрочем, люди не слишком усердствовали — в любом случае из этой груды булыжников невозможно создать крепость за остаток ночи. Поэтому солдаты ограничились тем, что восстановили мостки вдоль бруствера, настлали поверх прогнивших досок новые, использовали они в основном двери и мебель из убогого паласа. Потом Лидвих позволил людям отдохнуть. Его занимала проблема: как заставить вояк Лорда Тьмы штурмовать замок? Наверняка у них приказ — спешить к Айхерну, нигде не задерживаться…

Перед рассветом Лидвих отобрал сто двадцать бойцов — в этот отряд вошли орденские, которых рыцарь считал наиболее послушными, а также — наиболее ненадежные из числа городского отребья, присланного северными общинами. В замке остались те из северян, кого рыцарь посчитал послушными и хоть сколько-нибудь дисциплинированными — такими, что не передумают и не разбегутся в отсутствие командира.

Тем, кто отправлялся устраивать засаду, добрый брат позволил взять с собой сколько угодно вина и пить без ограничений, поставил единственное условие: не шуметь. Помимо вина, из замка прихватили простыни и вообще все светлое полотно, какое удалось сыскать. Под утро снова пошел снежок, но ветра не было, и мягкие нежные хлопья неторопливо падали из темной глубокой синевы, медленно кружась и переворачиваясь в полете. Хорошо, подумал Лидвих — снег скроет следы…

Неподалеку от тракта, где утром пройдут резервы Ройнгарда, находились неглубокие овраги. Когда весной тают снега, здесь разливаются настоящие озера, вода промыла каналы и русла, на дне которых даже летом стояла непросыхающая грязь.

Сейчас морозец уже сковал почву, низины промерзли скорее, так что в овраги можно было сойти, не слишком опасаясь провалиться в топкую жижу. Конечно, пьяные ополченцы умудрились проломить лед, но, пошумев, успокоились — вина-то было вдоволь, и командир не возражал, если завтрашние покойники теперь погреются винцом. Лидвих велел растянуть полотно и накрыть ямы, в которых засели ополченцы. Снежок падал и падал на пологи, пьяные ополченцы притихли…

Взошло солнце. Вояки дремали, и тех, кто громко храпел, — толкали, будили, но против сна своих бойцов Лидвих не возражал. Пусть спят, лишь бы не шумели. Показались конные разъезды людей Железной Руки. Возможно, они и заглядывали в овраги, но ничего не заметили, покрытый снегом полотняный полог укрывал сидящих в засаде. Лидвих, не доверяя никому, время от времени сам выбирался по облюбованному пологому склону и смотрел на дорогу. За дозорами проследовал авангард — конные сотни в коричневых одеяниях поверх доспехов. Потом — отряды пехоты. Эти шагали, держа строй, между отрядами соблюдалось порядочное расстояние.

Понятно, что армия растянулась, насколько хватает глаз — тот, кто командует марширующими колоннами, позаботился, чтобы подразделения не мешали друг другу и не сходились вместе. Должно быть, так ему удобнее поддерживать порядок в пути.

Пехоту Лидвих тоже пропустил. Он ждал обоз… и вот, наконец, показалась вереница фургонов. Под просмоленной дерюгой угадывались очертания массивных коробов и бочонков, громоздились странные конструкции — части боевых машин Ройнгарда. Лидвих спустился в овраг, велел будить спящих и приготовить оружие. Северяне торопливо влили в себя остатки вина, орденские прочли молитвы… Когда первый десяток фургонов миновал овраги, где притаились воины, Лидвих заорал:

— Вперед! Бей их! Бей всех! — и первым бросился по склону к дороге. — Без жалости! Без пощады!

Следом неслись, гремя латами, орденские воины в белом, за ними — пестрая толпа пьяных ополченцев. Эти отчаянно трусили, но, подбадривая себя грозным ревом, напористо бежали к дороге… Лидвих подскочил к повозке, взмахнул мечом, отбивая неуверенный выпад возницы. Уже опуская клинок, успел заметить, что убивает старика… Схватки не вышло — орденские бойцы легко одолевали обозную прислугу, бежали вдоль замершего конвоя, рубили, кололи… Лидвих не слишком верил слухам, что, дескать, все жители Ройнгардова пограничья — бойцы, включая женщин и даже детей… Однако среди возниц и впрямь оказалось несколько женщин, хотя большинство составляли старики. Потом подоспели северяне. Видя, что перед ними не слишком-то грозный противник, перепившие вояки приободрились и с наслаждением стали крушить груз, резать упряжь, калечить лошадей… кто-то первым догадался высечь огонь и поджечь несколько фургонов, эта идея пришлась хмельным воякам по душе, и вскоре обоз пылал, чадя густым черным дымом посреди белой равнины… Повсюду стоял треск, крики, проклятия, вой раненых лошадей…