Читать книгу - "Кафедра странников - Вадим Панов"

— Мои источники уверены, что генерал остался с носом, — покачал головой Кунцевич. — И анализ последующих событий это подтверждает. Во-первых, Александров действовал с несвойственной ему истерией, все, что он делал, не было похоже на заранее спланированные ходы. Поверьте старому разбойнику: генерал ДЕЙСТВИТЕЛЬНО искал Трон. Комендант Кедрового «застрелился»… Вы понимаете, что я имею в виду? В итоге расследования всех собак повесили на него. Начальник станции, где произошла подмена, исчез при невыясненных обстоятельствах, а затем люди Александрова попытались взяться за уголовников.

— Только попытались?

— Вы схватываете на лету, Матвей, — одобрительно кивнул Моня. — Интрига закручивалась с потрясающей скоростью. Черкас спрятался, громилы Александрова мочили его бойцов пачками, а самого генерала тем временем срочно вызывают в Москву. Он прилетает, и в тот же день — удивительное совпадение! — покровитель Александрова из высших эшелонов КГБ неожиданно умирает после долгой и продолжительной болезни. Последний приступ которой, по моим данным, был спровоцирован разрывной пулей в голову. Смерть благодетеля так сильно подействовала на Александрова, что буквально через пару часов он в расстройстве шагает со своего балкона в никуда. А затем в течение суток стремительно уходят в мир иной трое его ближайших сотрудников. От естественных причин, разумеется: инсульт, автокатастрофа, ишемическая болезнь сердца… Тот, кстати, который с ишемической болезнью, успел добежать аж до Праги. Бедняга скончался за час до вылета в Западный Берлин.

— В КГБ узнали о предательстве?

— Возможно. А возможно, и нет. Некоторые мои источники уверяют, что смерть Александрова, и уж тем более его покровителя, стала для большинства вождей КГБ неприятным сюрпризом.

— Я, наверное, слишком устал, — вздохнул Матвей. — Поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду?

— Троном заинтересовался кто-то еще, — без обиняков ответил Моня. — Причем кто-то такой, для кого аббревиатура КГБ — это просто три буквы: «к», «г» и «б». Не более. Этого кого-то вполне устраивало, что Трон выскользнул из научного центра, но не попал к американцам. Поэтому генералу мягко намекнули не мешать. — Кунцевич добавил коньяку в бокалы. — Помимо всего прочего, наши неизвестные друзья оказались весьма последовательны: архив Красноярска-151 исчез, официальная версия — пожар. Все материалы, хранившиеся в Москве, в Академии и в институте Симонидзе, тоже испарились — Более того, старательно прошерстили всех смежников, все научные группы, так или иначе привлекавшиеся к проблеме Трона. Изымались все документы, все наработки. — Моня покачал головой. — Кто-то получил доступ ко всем архивам и провел колоссальную работу.

— Вы можете предположить, кто это был?

— Нет, — покачал головой Кунцевич. — Но для девяносто первого года это было очень круто.

— Тогда вернемся в Красноярск. — Близнец потер виски. — Следует ли понимать так, что уголовники были ни при чем?

— Как раз наоборот! Я на сто процентов уверен, что фокус с Троном провернули ребята Черкаса. Иначе с чего генералу было на них наезжать? Начальник станции, на которой увели Трон, раскололся, навел на организатора, и Александров велел достать Черкаса хоть из-под земли. Чекисты взялись за дело резво, но потом кто-то решил, что Черкас пострадал достаточно, и охота мгновенно прекратилась.

— Гибелью Александрова и его покровителя.

— Угу. Но к тому времени от банды Черкаса осталось лишь воспоминание.

— А он сам?

— Выплыл в Москве года через два.

— Целый и невредимый?

— Относительно, — неопределенно ответил Кунцевич, аккуратно выбивая трубку. — Сейчас наш друг сидит под очень авторитетным человеком, обладает определенной автономией, но, как вы понимаете, без прежнего шика. — Кунцевич помолчал. — Знаете, Матвей, о появлении Черкаса я узнал довольно странным образом. Сложилось впечатление, что мне специально подсунули информацию, словно указали: посмотри, Моня, вот Черкас, ты его знаешь, когда-то потерял его из поля зрения, теперь нашел.

— Понимаю, о чем вы говорите. — Близнец тяжело вздохнул.

— Есть мнение, что Черкаса специально для связи оставили те, кто перебил чекистов и бандитов. — Кунцевич положил трубку на столик и медленно взялся за бокал с коньяком. — Можно предположить, что они ждут, когда за Троном кто-нибудь придет.

— Иван правильно сделал, что решил не ходить, — негромко бросил Матвей. — Он уже засветился. Его знают.

— Ждут вас? — быстро спросил Моня.

— Да, — кивнул Близнец. — Они ждут меня.

— Кто это «они»? — проговорил Кунцевич.

— Вы сами ответили на свой вопрос, Моня, — тихо сказал Матвей. — «Они» — это те, для кого аббревиатура КГБ просто три буквы «к», «г» и «б». Не более.

Кунцевич коротко кивнул, принялся сосредоточенно набивать трубку, остановился и, не поднимая взгляд на Матвея, поинтересовался:

— Для вас аббревиатура КГБ тоже ничего не значит?

— Не значит, — с улыбкой качнул головой Близнец. — Я из другой лиги.

— И где же вы были десять лет назад?

— Путешествовал.

— Далеко? — Кунцевич вновь принялся заталкивать табак в трубку.

— Относительно, — вздохнул Матвей. — Все в мире относительно. Ваше здоровье, Моня.

— Ваше здоровье.

Хрустальные бокалы соприкоснулись, издав мелодичный перезвон, и мужчины с наслаждением потянули янтарную жидкость.

— Великолепный коньяк, — похвалил Близнец.

— Не хочу показаться нескромным, но в коньяке я разбираюсь почище многих, — прищурился Кунцевич.

Он понял, что Матвей не будет говорить о своем путешествии, и не стал настаивать. Нет, значит, нет. Поговорим на другие темы, Моня не любопытный.

— Скажите, а что стало с семьей Зябликова? — поинтересовался Близнец.

— Почему вас это интересует? — слегка удивился Кунцевич.

— Валентин Павлович оказал нам всем большую услугу, — объяснил Матвей. — И мне бы не хотелось, чтобы его близкие страдали.

— Чистый альтруизм?

— Меня учили, что о некоторых вещах нельзя забывать.

— Ивана тоже так учили, — улыбнулся Кунцевич. Он наконец набил трубку, раскурил ее и выпустил в гостиную клуб ароматного дыма. — У Зябликова оставались жена, мать и дочь. Мы платим им небольшую пенсию, неофициально, конечно. К сожалению, жена Валентина Павловича умерла несколько лет назад.

— Они живут в Кедровом?

— Нет. Зябликов был коренным москвичом, у них большая квартира на Тверской.

— Дочь взрослая?

— Пятнадцать лет.

— Сложный возраст.