Читать книгу - "Паутина Лайгаша - Дмитрий Браславский"

Пятый подземный уровень Лайгаша. Череда окованных тусклым металлом дверей. Хрупкого огонька свечи едва хватает, чтобы не наступить в очередную зловонную лужу, как нарочно расплывшуюся в самой середине коридора.

Выругавшись, стражник поднял свечу повыше. Кажется, здесь.

Лязгнул засов, но пришлось еще подналечь на дверь плечом, чтобы она распахнулась. В этой тюрьме узники появлялись редко: Протектор предпочитал либо казнить их на месте, либо отправлять в Альдомир на суд синклита.

Пламя свечи в ужасе шарахнулось от покрытых лишайником и непросыхающей слизью стен, и стражнику пришлось прикрыть его рукой.

Пара крыс, мерзко вереща, кинулась прочь от его тяжелых сапог.

– Кушать подано, милостивый господин.

Изможденный старик, сидящий в углу на куче сырой соломы, благосклонно кивнул, словно не замечая неприкрытой иронии. Когда он потянулся к миске, в которой плавал кусок непропеченного хлеба, звенья тяжелой цепи протестующе звякнули.

– Спасибо, сын мой. Пусть и твоя трапеза будет столь же изысканна и обильна.

Стражник на секунду замер. Издевается? Вроде непохоже, вон как на похлебку накинулся, только ложка мелькает.

Невнятно буркнув что-то в ответ, тюремщик привалился к косяку. Ел бы уж поскорее, что ли. Сколько сидит, а все…

Стражник задумался. А сколько здесь, действительно, этот старикан? День? Год? И то и другое казалось одинаково похожим на правду.

Тюремщику стало не по себе. Он помнил каждый день своей службы, серенькой, как похлебка в миске узника. Помнил, где провел прошлую ночь и как полтора месяца назад Жмых, уснув на посту, чуть не выколол копьем глаз Щербатому – то-то смеху было! Но вот когда здесь появился этот старикан…

Узник громко зачавкал, впиваясь зубами в хлеб. Стражника передернуло.

– Эй, как там тебя, не спеши. Чай, не отнимут.

– Чай, сын мой, уж точно не отнимут. А вот похлебку…

Стражник наморщил лоб. Интересный старикан. Только мутный какой-то: не поймешь, то ли всерьез говорит, то ли посмеивается себе в бороду.

Тюремщик вздрогнул. Айригаль с ним, когда этого старика сюда посадили. Но вот за что?! Это уже граничило с преступлением: он был обязан обращаться с узниками соответственно их проступкам. Как бы так спросить…

– Слушай, дед. Просто так-то у нас цепями не приковывают.

– У вас, может, и не приковывают, – равнодушно откликнулся узник, облизывая ложку.

– А у вас? – эх, куда-то не туда его ведет.

– А у нас, сам видишь, – приковали. Как собаку, на цепь посадили! И кого – меня, великого…

Стражник застыл: раньше старик никогда не называл своего имени. Однако и на этот раз его подопечный внезапно умолк, в последний раз заискивающе оглядел миску, точно надеясь, что она вновь наполнится, и разочарованно протянул ее обратно.

– Дед, а величие-то твое в чем? – стражник попытался вернуть разговор в прежнее русло.

– Сам подумай: будут простого человека так охранять?

Стражник нахмурился.

– Ну, не будут.

– Вот и я так думаю. Выходит, что великий…

Сплюнув на солому, тюремщик вновь загремел засовом. Так и тронуться недолго. За что же все-таки сидит здесь этот тип? Надо будет у центуриона спросить.

Но сделав пару шагов от двери, он начисто забыл обо всем: о своих тревогах, странном старике, желании поговорить с центурионом.

Впрочем, так же, как и вчера. И позавчера.

Между тем камера ярко осветилась, точно в нее внесли сразу дюжину факелов. Грязные вонючие лохмотья превратились в ослепительно белый балахон, солома обернулась низкой мягкой кушеткой. Забившиеся в угол крысы растаяли в воздухе, а замысловатому узору мозаичного пола позавидовал бы сам антронский халиф.