Читать книгу - "Обретение судьбы - Клэр Белл"

Ратха зорко наблюдала за тем, как ее котята бегают друг за другом и прыгают на пролетающих над землей насекомых. Они были сильны, отважны и проворны. С того самого дня, когда они впервые покинули материнское логово, они только и делали, что тренировались красться и прыгать на добычу.

Все четверо были прирожденными охотниками. И постепенно горькое разочарование стало закрадываться в сердце Ратхи, заглушая ее гордость. Охота — это, конечно, очень важно, но существуют и другие, не менее важные, занятия, к которым ее котята проявляли полное равнодушие.

Ратха, как могла, боролась с тревожными предчувствиями.

«Они еще слишком малы. Дай им время», — твердил внутренний голос, вторя словам Костегрыза.

Ратха вздыхала. Чего она ждала от малышей? Ратха не могла определенно ответить на этот вопрос. Ей не на что было опереться, кроме воспоминаний о собственном детстве. Но какими бы туманными ни были эти воспоминания, они казались Ратхе совершенно не похожими на то, что она видела в своих детях.

«Когда я начала осознавать окружающий мир? — часто спрашивала себя Ратха. — Когда заговорила? Я все время разговариваю с Охотницей-на-Чертополох и с остальными, но никто из них мне даже не отвечает, не говоря уже о том, чтобы повторять за мной!»

Костегрыз был ей плохим советчиком, он только твердил, что надо набраться терпения.

— Ты слишком нетерпелива, Ратха. Ты ищешь того, чего пока нет, — неизменно говорил он, вглядываясь в ее встревоженные глаза.

Ратха смотрела на Охотницу-на-Чертополох, которая жалобно льнула к отцу, подставляя ему свой нос, расцарапанный после очередной встречи с ее колючим тезкой.

— Сколько тебе было, когда ты начал разговаривать? — спросила Ратха у Костегрыза.

— Старше, чем она, это точно.

— Ты помнишь?

— Нет. — Он обнюхал дочку и поднял глаза на Ратху. — Не торопись, Ратха. Очень скоро она перестанет быть такой, как сейчас. Радуйся, пока есть возможность!

Ратха понимала, что он прав, но не могла избавиться от грызущих сомнений. Она смотрела на Костегрыза и малышку, почти завидуя их счастью.

Костегрызу было все равно, какой вырастет Охотница-на-Чертополох, и что она будет делать!

Он был счастлив просто играть с ней, баловать и утешать, не требуя ничего, пока она не подрастет.

Ратха старалась быть терпеливой, но у нее была мечта, и эта мечта не давала ей покоя. Каждый день, пока весна медленно переползала в лето, она мучительно следила за своими детьми, пытаясь найти в них задатки чего-то большего, чем инстинктивная способность к охоте. Она ликовала, когда Охотница-на-Чертополох и ее братья начали подражать ее словам и жестам. Но первый прилив гордости быстро иссяк, когда Ратха убедилась, что ее дети совершенно не понимают, что звуки, которые они повторяют, могут иметь какой-то иной смысл, кроме получения похвалы и угощения. С тех пор Ратха окончательно уверилась в том, что ее дети отстают в развитии, и эта догадка терзала ее, как блоха в шерсти. Отныне летний ветерок стал казаться ей студеным ветром, а золотой солнечный свет потускнел.

Однажды вечером Ратха и Костегрыз вышли посидеть на гребень холма над логовом. Костегрыз дремал среди длинных вечерних теней, наслаждаясь последним теплом заходящего солнца. Ратха лежала рядом с ним и пыталась уснуть, но жалость к себе не давала ей сомкнуть глаз. Внизу, под склоном, раздавались веселые вопли котят, гонявшихся друг за другом среди высокой болотной травы. Внезапно пронзительный вой заглушил радостный визг. В следующую секунду он оборвался, превратившись в жалобное поскуливание. Костегрыз мгновенно проснулся и сонно потряс головой.

— Я спущусь, — сказал он, увидев, что Ратха начала подниматься. — Наверное, она опять прыгнула на ком чертополоха.

— Оставь ее, — глухо прорычала Ратха, уперев взгляд в землю между лапами. Какой-то жучок вполз на раскачивающуюся травинку и замер, шевеля усиками. Его панцирь сверкал и переливался в розовом свете заката.

Послышался тихий шорох травы под быстрыми лапами.

Ратха рывком вскинула голову.

— Я сказала, оставь ее!

Костегрыз озадаченно сел и обвил хвостом лапы. Закат окрасил его шерсть в цвет пламенеющей меди, просвеченной яркими бликами в тех местах, где мышцы выступали под шкурой. Тень скрывала шрам на его боку. Костегрыз выглядел почти так же, как в ту ночь, когда Ратха впервые увидела его, но сегодня его красота вызывала у нее лишь горечь.

«Охотница-на-Чертополох тоже красивая, — думала Ратха. — Когда сойдут пятна, шерсть у нее будет медной… а глаза у нее зеленые, как у меня. Большие зеленые глаза… и ничего, кроме пустоты, в них».

— Ратха, — негромко сказал Костегрыз.

— Нет! Может быть, боль научит ее думать, прежде чем прыгать! Все остальное бесполезно.

Костегрыз подошел и ласково зарылся носом в ее шерсть, но ничто не могло утешить Ратху. Тоненький плач не смолкал, но теперь в нем слышалась не только боль, но и гнев.

— Я приведу ее. Подожди здесь.

Ратха вонзила передние когти в землю и уставилась вслед Костегрызу. Скоро он вернулся, волоча малышку за шкирку. Ратха видела, как напряжены мышцы у него на шее — Охотница-на-Чертополох становилась слишком тяжелой, чтобы таскать ее в зубах.

Костегрыз положил ее на землю и принялся по очереди осматривать подушечки на лапках, пока не нашел колючку и не вытащил ее зубами.

Малышка тихо лежала на спине, уютно пригревшись между отцовскими лапами. Потом повернула головку и посмотрела на Ратху. Ратха уставилась на нее, пытаясь найти хоть что-то свое в этих ясных зеленых глазах, но они гораздо больше напоминали ей Безымянных.

Отчаяние охватило ее, когда она поняла правду. Котята, которых она родила, растила и пыталась чему-то научить, унаследовали от нее только тело! Их задорные маленькие мордочки и лукавые глазенки не таили в себе ничего, кроме бессмысленного охотничьего инстинкта!

Ратха стиснула зубы. Это было настолько же ясно, насколько мучительно. Неужели Костегрыз этого не видит?

Ее супруг с мурчанием зарылся носом в живот Охотницы-на-Чертополох. Четыре маленькие лапки запорхали вокруг его морды, маленькое рыжее тело извивалось от щекотки.

— Арр, да ты дикая маленькая кошка! — ворковал Костегрыз, щекоча и дразня малышку. — Ты будешь такой же грубиянкой, как твоя мать, когда научишься говорить!

Ратха заподозрила, что его слова были обращены больше к ней, чем к Охотнице-на-Чертополох. Костегрыз лукаво посмотрел на нее из-за машущих лапок малышки, притворно уворачиваясь от ударов.

Встретив взгляд Ратхи, он слегка опешил.

— Прекрати лгать себе и мне, — услышала Ратха свой холодный и отстраненный голос, раздавшийся откуда-то из неведомой ей глубины. — Она никогда не будет говорить. — Вытянув лапу, она схватила Охотницу-на-Чертополох за затылок и повернула ее модой к Костегрызу. Мгновение он смотрел в красивые пустые глаза малышки. Потом зажмурился и прижался щекой к ее щеке. Ратха убрала лапу. Она увидела все, что хотела увидеть.