Читать книгу - "Сквозь бездну - Ярослав Коваль"

— Ты хочешь вытянуть меня в число знати?

— Я готова всеми силами способствовать твоему возвышению. Но сделать это за тебя не могу и не захочу. Хотелось бы, чтоб ты понимал: титул — самое большее, на что можешь рассчитывать ты, чужак.

— Да, понимаю. Думаешь, сдюжу?

— С чем именно? С управлением областью? Почему же нет?

— Всё-таки демонический мир, не человеческий.

— Понимаю твои сомнения. Но тебе не стоит на этот счёт волноваться — тебя всегда поддержат имперские оккупационные войска. Но даже если и нет… Видишь ли, на земли и титул в самой Империи, в человеческом мире, ты рассчитывать не можешь. Даже не потому, что ты чужак. Но и поэтому тоже. В конце концов, Серт, всегда лучше иметь титул без земли, чем никакого титула. Положение представителя знати даст тебе возможность делать любую карьеру, в том числе и полноправно войти в Генеральный штаб.

— Вот ты к чему.

— Да. Путь к высшим чинам воинской иерархии простолюдинам практически полностью закрыт. В этом смысле Раджеф, например, достиг допустимого максимума. Но даже этот максимум — исключение, подтверждающее правило.

— Для мужа ты тоже постараешься добиться титула? — усмехнулся я.

Аштия смотрела на меня со вдумчивостью человека, на ходу решающего задачу из областей высшей математики — с огромным напряжением, но успешно.

— А ты уверен, что ему это нужно?

— Не могу даже приблизительно себе представить, что вообще ему нужно. Ты его лучше знаешь.

— Раджеф на своём месте, и он это хорошо понимает. А ты хочешь большего. Я же чувствую. Вижу.

— Я просто не знаю, чего хочу, вот в чём беда. Это если откровенно говорить.

— Всё верно. Но если человек не знает, чего хочет, значит, он хочет золота и власти. И то, и другое в избытке даст тебе титул, карьера и толика здравого смысла, которой ты не обижен, — она помолчала. — Я хочу, чтоб ты на меня не сердился даже в том случае, если тебе покажется, будто я прочно забыла о нашей дружбе. Я во многом воспринимаю людей утилитарно, сказывается влияние воспитания, положения, всего моего образа жизни. Даже с тем, к кому искренне привязана, я иной раз веду себя подобным образом. Прости и постарайся понять.

— Думаю, что понимаю.

— В таком случае, надеюсь, ты сможешь понять, что, рискуя твоей головой, причём иной раз очень серьёзно, я делаю это не затем, чтоб прикрыть собственную спину. Мне приходится думать о тысячах спин.

— Да я, собственно, никогда тебе особо не завидовал. — Я с любопытством смотрел на женщину. — И не особо тоже. Ты действительно затеяла весь этот разговор, просто чтоб доказать мне своё хорошее отношение?

— Тебя смущает этот способ?

— Наоборот. Всё стало кристально ясно и прозрачно. И даже надежда появилась. Не думаю, что я совсем не понимаю, какую заветную возможность ты передо мной открываешь. Это очень мудро — поманить своего человека морковкой, да так, чтоб он на сложные задания сам рвался изо всех сил.

Прозвучало это зло, но Аштия, похоже, поняла меня правильно, потому что охотно посмеялась тоже, и в глазах женщины была искренняя улыбка, а не вымученное её подобие.

— Что ж, получается, этот разговор был выгоден и мне, и тебе. Но сегодня не надо думать о делах. Расслабься. Может быть, завтра уже придётся выдумывать новую хитрость и новый план действий.

— Как оптимистично.

Мы разошлись в разные стороны, вполне довольные собой и друг другом. Не планируя усиленно дегустировать вина, я особенно налегал на закуски, радующие своим разнообразием после утомительно-скучной походной еды.

Вот, значит, как оно всё обстоит на самом деле. Мне светит самое настоящее высокое положение в имперском обществе! Пусть титул из каких-нибудь последних, не обеспеченный владениями, дающими сносный доход, — какая разница! Если я войду в ряды знати, чужаком больше не буду и смогу быть уверен в своём благополучном имперском будущем. Даже без больших денег всегда буду уважаем, всегда смогу заработать хоть что-то, и не самым унизительным, не самым тяжёлым трудом.

А Моресна-то как обрадуется! Мысли о жене были чем-то вроде солнечных лучей, пробившихся в просветы облаков, осветивших и согревших. Я сам не заметил, что улыбаюсь. Вот уж действительно, скорее бы отпуск, увидеть её, побыть с ней. И уже казалось не важным, что тогда я женился на ней, не вполне любя. Она была моей женой, ей отвечало теплом моё сердце, и это значило сейчас намного больше, чем страсть.

Теперь передо мной была уже не прежняя туманная перспектива, а что-то более определённое и очень лакомое. Однако каким сочным куском Аштия сумела помахать у меня перед носом! Это я понимал даже с позиции чужака.

Позже, разглядывая карту трёх областей демонического мира, примыкавших к полосе упущения, в просторечии — к «гармошке», я был вынужден признать, что Ниршав дело говорил. Аскеналь располагался очень удобно для его захвата и оккупации, а вот о соседних Мероби и Ардауте такого сказать было нельзя. И перевалы тут, и горные хребты, и крепости не чета той «башне», которую я завоёвывал через стоки. Как с одной, так и с другой стороны — одного взгляда на схему достаточно, сразу понимаешь, что помучиться здесь придётся с самой лучшей техникой, магией и табунами боевых ящеров.

— И, как понимаю, этими тремя областями дело не ограничится? — уточнил я у Ниршава, который и показывал мне карту. — Ведь «гармошек» много, значит, надо кучу демонских областей к рукам прибрать?

— Нет, конечно. Эти три владения — единственные, которые примыкают к устойчивой области упущения, ведущей к нам. Разумеется, не только к нам, но проблемы других человеческих миров пусть заботят тамошних обитателей. В нашем мире «гармошек» несколько, но они все ведут в эту область пространства. В смысле — через кучу переходных мест и дальше, в глубину. Всё это сложно, тебе вникать не надо. Но кордон, поставленный на границах Мероби, Аскеналя и Ардаута (а там есть где его поставить очень удобным для нас образом, и так, чтоб поменьше сил тратить на патрулирование; словом, повезло), обезопасит Империю от нашествий.

— И охотники потеряют заработок?

— Ни в коем случае, — Ниршав усмехнулся. — Цеховая солидарность? Понимаю. Они же в большинстве охотятся на всякую демоническую фауну, живущую в складках пространства, которые никто не собирается зачищать. С тварями, вылезающими из «гармошек» на поверхность человеческих миров, сладить не так и сложно. Серьёзную проблему составляют только полномасштабные вторжения. Ты же сам понимаешь… Слава богу, с тобой можно говорить на эту тему совершенно открыто, благо что ты чужак… Наш император — тому зримое подтверждение. Он, кстати, не первый правитель-демон, просто первый, кто так прочно укоренился в Империи.

— Насколько я понял, его величество всё-таки — наполовину демон. А наполовину — человек, — я тоже понизил голос, хотя рядом не было никого, кто мог бы услышать наши недопустимые разговоры.