Читать книгу - "Гнев Божий - Вера Крыжановская"

– У вас есть вера, покорность и знание, – сказал иерофант, когда они окончили молитву, – поэтому я считаю вас достойными приблизиться к высокому духу, который был просветителем с первых веков и о котором у людей сохранилось воспоминание под именем Гермеса Трисмегиста.

Заметя, как обрадовались гости, иерофант улыбнулся, поставил чашу на жертвенник и, взяв их руки, пошел с ними за статую Озириса, где откинул завесу из золотых нитей. Они очутились в длинной галерее и, дойдя до конца, изумленно оглядели помещение, в которое вступили.

Была ли то зала, или пещера? Подробности мешал рассмотреть голубоватый туман. Но сквозь него смутно вырисовывался большой саркофаг, стоявший посредине. Супрамати показалось, что появлявшиеся там и сям туманные облака скрывали легкие, с неясными очертаниями существа, идеально прекрасные головы которых то появлялись, то быстро исчезали.

Из глубины грота, или залы к ним подошел другой жрец, и все четверо пали ниц, а великий иерофант запел тихую и мелодичную молитву.

Минуту спустя сами собою вспыхнули несколько треножников, до тех пор невидимых, и полился мягкий и сильный аромат; потом широким лучом хлынул свет, и в дрожащем блеске его появился человеческий образ изумительной, но суровой красоты.

Существо это было соткано точно из голубоватого света с золотистыми отливами; на голове сиял семиконечный венец высших магов.

С сердечным трепетом Дахир и Супрамати созерцали легендарное существо, Гермеса Трисмегиста, просветителя древнего мира; того мира, который уже исчез целиком и сохранился лишь в этом укромном уголке верных иерофантов с их учениками.

Глядя на этот человеческий образ, казавшийся ни чем иным, как лучом света, они осознали с тоской в душе, какая пропасть еще отделяла их от этого адепта верховной науки; какой длинный путь предстояло им еще пройти, чтобы достигнуть подобной духовной красоты. Сопоставление казалось подавляющим, но в чистой душе их не было и тени зависти, а разлито было лишь чувство умиления, благоговения и благодарности за многочисленные и необычайные милости, даруемые им их странной судьбою в вознаграждение за бремя бесконечной жизни, в том числе и за милость созерцать лицом к лицу того, чью книгу о семи печатях они научились разбирать.

Гермес, читавший их мысли, ласково им улыбался.

– Для знания не существует ни прошедшего, ни настоящего, ни будущего, – произнес он мелодичным, звучавшим, словно издалека голосом. – Безусловное знание есть тайна, существовавшая раньше нас, которая будет существовать всегда, потому что она есть сущность самого Божества, не имеющего ни прошедшего, ни настоящего, ни будущего, всеведение Которого никогда не изменяется, не уменьшается и не увеличивается.

Но для создания, сотворенного этим бесконечным существом, познания эти накопляются атом за атомом. Приобретаемое знание подобно лампе; чем совершеннее ее прибор, тем более она дает света. Первые люди довольствовались горевшей веткой; потом появились факелы; за ними масляные лампы; масло сменилось газом, газ электричеством, а будущее готовит еще более совершенный свет.

Такова человеческая душа – бессмертная лампа, и назначение ее загореться светом совершенным.

Не отчаивайтесь, сыны науки, потому только, что ваш свет еще не полный, вы уже на пути. Пожалейте лучше бедное человечество, которое бродит впотьмах, съедаемое животными страстями, неспособное воспринять лучи очистительного света, создать и укрепить связующую цепь между Богом и Его созданием. Вы понимаете, разумеется, что я говорю о молитве, об этом порыве души, возносящем ее над плотью.

Горе поколениям, низвергающим алтари, оскверняющим святилища и разрывающим связь с вечным отечеством. Божество не нуждается ведь ни в алтарях, ни в их молитвах; самим людям нужен свет, исходящий с небес, который всасывается в атмосферу, зараженную миазмами всевозможных пороков, и очищает ее.

На вас, братья мои, возложена тяжелая, но дивная миссия спасать тех, кого еще можно спасти! Вы, достигшие уже света, несите его неверующим, воспойте священные гимны, раздуйте огонь на погасших алтарях, зовите людей к покаянию, ибо быстро надвигается гнев Божий, и близок час истребления этой истощенной земли.

Тяжела будет расплата, которую готовит себе эта надменная, ничтожная толпа, ослепленная дикой жаждой наслаждений; тяжкими испытаниями и изнурительной работой ей придется добывать себе тот свет, от которого она отворачивается с презрением ныне. Таким образом, вы окажете тройное благодеяние тем, кого спасете из мрака.

Повторяю вам, братья мои, смело идите вперед! Сколь ни далека еще конечная цель, первые шаги сделаны: в вас зверь уже скован и бессилен; а перед вами расстилается громадное поле благотворной работы – новый мир, в котором вы будете господами, руководителями и просветителями. Там приложите вы приобретенные вами знания и среди этого еще младенческого человечества вы насадите новую цивилизацию, вкусите тысячи еще неведомых вам радостей. Вас будет окружать толпа адептов, учеников, истинных друзей, связанных с вами светом, который вы прольете в их души. И как вы полюбите этих слепцов, которым дадите зрение, глухих, которые благодаря вам услышат гар-

монию небесную, этих слабых, которых обратите в атлетов силы и воли. Эта светлая цель стоит борьбы! Поэтому, братья мои, без страха спускайтесь в мрачные бездны преступления и греха, вырывайте у демонов их жертвы, и никакое нечистое прикосновение не запятнает ваши белые одеяния.

А теперь подойдите и по-братски поцелуйте меня.

Дрожа от волнения, Супрамати и Дахир вошли в огненный круг, отделявший их от верховного мага.

Когда Гермес заключил их в свои светлые объятия, он точно преобразился в столб пламени, которое поглотило, казалось, обоих адептов. Мягкое и звонкое пение раздавалось под сводами.

Потом пламя внезапно погасло; Гермес исчез, а в открытом саркофаге оказались лежащими, как мертвые, Дахир с Супрамати, и золотистая светящаяся дымка, точно саваном, покрывала их. Они почивали сном магов.

Открыв глаза, Дахир и Супрамати увидали по бокам саркофага двух молодых посвященных, которые помогли им встать и подали каждому по чаше теплого, сильно ароматичного вина, а затем с глубоким поклоном пригласили пройти в залу, где их ожидали иерофанты.

Задумчиво шел Супрамати с приятелем за своими проводниками, дивясь, что тела их, и особенно голова, излучали яркий свет.

Но мысли их приняли другое направление, когда они очутились в большой подземной зале, где был приготовлен парадный стол и собрались члены таинственного братства. В подобной обстановке пировали, вероятно, Тутмосы и Рамзесы, гордые фараоны древнего Египта.

Поддерживавшие довольно низкий потолок колонны украшала такая свежая живопись и блестящая позолота, словно художник только накануне окончил свою работу. Вокруг стола расставлены были древние стулья пурпурового цвета с затканными золотом подушками, а драгоценная столовая утварь могла привести в восторг любого археолога, которому посчастливилось бы любоваться такой картиной.