Читать книгу - "Курортная зона - Надежда Первухина"

— Тебе бы только топтать. — язвительно отозвалась Лариса. — Нет бы занялся изучением этого загадочного вида грибов, посвятил бы себя ботанике…

— Было б что изучать! — тут же среагировал князь Ежинский. — Подумаешь, герои подполья! Беляки недобитые!

И Ежинский вкратие. пока они топали по подземному ходу, пересказал, как знал и умел, историю белогрибовского движения.

Как известно, гриб, всякий гриб, — существо загадочное. Выглядит как растение, а обменные процессы в нем происходят как в животном организме. Древние греки грибы даже разумом наделяли (впрочем, это момент спорный: неизвестно, имелись ли в Греции грибы — раз и кого только греки разумом не наделяли — два). Но на каком-то этапе своей эволюции грибы разум обрели, правда, не все, а только те представители класса Гименомииетов, то бишь Высших Грибов, которые пошли на межклассовое преступление и вступили в половые контакты со всякими там Сапрофитами и вообще Несовершенными Грибами. Этих споросмесителей с презрением вытеснили на самые непригодные для житья территории: в основном туда, где потом образовалась Русь-матушка. Но в диких условиях среднерусской равнины грибы не пали духом. Многие, правда, разум потеряли (с чем потеряли и жизнь, оказываясь добычей хомо сапиенсов), но некоторые проявили хитрость. И к тому времени, как Петр Великий рубил окно в Европу, окончательно ушли жить под землю, в отсутствие солнца сменив цвет шляпок и основав так называемое Белое Движение, поскольку в основном комфортно жить и размножаться под землей смогли только белые грибы. С собой под землю взяли они и кое-что из человеческих привычек да знаний, а именно знание геологии и привычку к разделению на чины. Оттого и именовали они себя согласно упраздненной среди людей табели о рангах для горных чинов, хотя жили под землей и гор вокруг не наблюдалось.

Подземные белогрибовцы были тайными свидетелями всех значительных событий местной истории. Над ними прокатывались бунты, восстания, революции, войны и промышленные перевороты, а они жили себе под землей и наращивали мощь, ожидая того великого часа, когда смогут они выйти на поверхность и, поработив хотя бы местное население, начать победоносное движение по отвоевыванию жизненного пространства у нахального человечества. Один раз они даже предпринимали такую попытку: когда в пойме речки Упицы армия белого генерала Тудынича сражалась с какими-то непонятными “красными” под командованием страшного комдива Распетрушилова. Белые грибы тогда из-под земли полезли к “своим”, чересчур буквально понимая человеческий язык: надеялись, что белогрибовцы и белогвардейцы выступят под одними знаменами и лозунгами. Но оголодавшие корнеты да поручики Тудынича внезапную прорву белых грибов мигом снесли до полевой кухни, не расслышав даже, что кричит им вылезший на самый высокий пень грибной обер-фюрер Шейдерпильи. После такого позора и гибели от рук почти “своих” белогрибовцы опять ушли под землю, донельзя милитаризировались и ждали священного мига своей свободы. Коротая годы ожидания, грибы мутировали все круче и круче (в чем не последнюю роль сыграли творящиеся на поверхности земли научно-технические революции) и, хоть хранили древние традиции вроде чинопочитания, поговаривали о выработке новой стратегии получения мирового господства. К примеру, производить и выпускать на поверхность ядовитые газы. Или выращивать колонии безмозглых и вредных грибочков, отправлять их хомо сапиенсам под ноги, чтоб хомо сапиенсы, грибочков этих употребивши, либо сразу помирали, либо некое время спустя в наркологической клинике ласты склеивали…

— Вот так-то, милочка Лариса! — завершил свой рассказ Ежинский. — Нам, морферам, от этих грибов никакого вреда и быть не может, а вот вы, люди, под угрозой.

— Мы всегда под угрозой, — отмахнулась Лариса. Не верила она в эти морферовские байки. Чтоб какие-то грибы… — Долго еще идти? Я сапогами ноги стерла.

— Какие вы, люди, все-таки несовершенные существа! — презрительно выразился морфер. — То у вас сопли текут, то диарея мучает, то мозоли…

— Заткнись, умник, — лениво парировало “несовершенное существо”. — Если мы, по твоим словам, такие отстойные, что ж ты без меня в эту дыру не полез?

— Я лазил, — неохотно признался морфер.

— И что?

— Это может сделать только человек.

— Что это ?

Морфер посопел носом, потом сказал:

— На месте увидишь.

— Ладно, — легко согласилась Лариса и стала прислушиваться к песне, которую тихо напевал их грибной конвой:

Я в атаку последнюю шел,

Но судьба изменила герою

В час, когда меня взял и нашел

Тот грибник, что стоял под горою-у-у…

Потом звучала другая, тоже боевая и скорбная песня:

Степь, прошитая пулями, — это не для меня.

Мне б найти свою смертушку у дубового пня.

Вся грибница растерзана, шляпка напополам…

Но врагу своих спор ни за что не отдам.

А уж третья мелодия Ларисе показалась совсем знакомой:

Как на грозный берег генерал-дубина

Вывел цельну сотню белых братушек-грибов,

Тут нас и сложили во одну корзину —

В братскую могилку, да без крышек без гробов!..

Й-эх, любо, братцы, любо!

Любо, братцы, жить!

В кулинарно блюдо свою голову сложить!..

И тут песня кончилась. А грибной привязчивый аромат сменился другим запахом. Запахом холодного и давно непроветриваемого каменного склепа.

— Вот и пришли, — заявил Ежинский, опустил одну из рук, подхватил ею Ларису и потащил за собой куда-то вверх, остальными руками то цепляясь за корни, то расшвыривая попадавшиеся на пути и грозившие расшибить Ларисе голову камни. Лариса чувствована себя как пробка, которую штопор упрямо вытягивает из горлышка бутылки. На лицо ей сыпалась земля и каменное крошево, за воротник куртки проскользнула какая-то ползучая тварь (только не сороконожка!!!), голоса грибного конвоя затихли вдалеке… А потом она, похоже, просто потеряла сознание. Потому что в следующий момент она поняла, что стоит…

…посреди церкви.

Только выглядела церковь как-то ирреально. Лариса осматривалась и видела развалины, груды битого кирпича, торчащие из остатков стен ребра ржавой арматуры, провал над головой вместо купола, и в то же время…

…церковь выглядела целой и невредимой. На стенах с редкой красоты росписью (Лариса даже узнала некоторые сюжеты, положенные в основу: возвращение блудного сына, воскрешение праведного Лазаря, шествие жен-мироносиц к Гробу Господню) висели рядами иконы в золотых ризах и окладах. Перед каждой иконой горела лампадка, покачиваясь на невидимых цепочках, а под куполом громадное паникадило сияло сотней свечек и освещало струящиеся одежды вознесшихся к центру купола херувимов и шестикрылых серафимов… Лариса стояла в центре церкви, возле аналоя, куда обычно кладут праздничную икону, и смотрела на сияющий иконостас и словно затканные бриллиантовыми нитками царские врата…